Коба Джугашвилли кажись ??? И с чего такой вопрос-то вообще ?

Коммуняки успели испортить чехов уже в 1918 ?

Рассекреченные документы из архива Службы внешней разведки России объединены в сборник "Прибалтика и геополитика 1935-1945гг.", составителем которого стал генерал-майор СВР в отставке Лев Соцков. Он считает, что, если бы московские переговоры были проведены успешно, Вторая мировая война "могла бы начаться совершенно в другой конфигурации и пойти совершенно по другому сценарию".

Итак, после зимы 1939-1940 г. в стране было  сравнительно  мало  людей,
которые по-настоящему знали, как протекали  и  к  чему  политически  привели
военные действия против  Финляндии,  каких  жертв  потребовала  эта  победа,
совершенно несоизмеримых с точки зрения наших возможностей, каково  реальное
соотношение сил. Сталин же в беседах критиковал военные ведомства.  Наркомат
обороны, а особенно Ворошилова. Он  порою  все  сосредоточивал  на  личности
Ворошилова. Я, как и другие,  был  тут  согласен  со  Сталиным,  потому  что
действительно в первую голову отвечал за это Ворошилов. Он много лет занимал
пост наркома обороны. В стране  появились  "Ворошиловские  стрелки"  и  тому
подобное. Ворошиловская хвальба усыпляла народ. Но виноваты были  и  другие.
Помню, как один раз Сталин во время нашего пребывания на его ближней даче  в
пылу гнева остро критиковал  Ворошилова.  Он  очень  разнервничался,  встал,
набросился на Ворошилова. Тот тоже вскипел, покраснел, поднялся и в ответ на
критику Сталина бросил ему  обвинение:  "Ты  виноват  в  этом.  Ты  истребил
военные кадры". Сталин ему соответственно ответил. Тогда  Ворошилов  схватил
тарелку, на которой лежал отварной поросенок, и ударил ею об стол.  На  моих
глазах это был единственный такой случай. Сталин в первую голову  чувствовал
в нашей победе над финнами в 1940  г.  элементы  поражения.  Очень  опасного
поражения, которое укрепляет наших врагов в уверенности, что Советский  Союз
- колосс на глиняных ногах.  Международные  политические  последствия  могли
оказаться самыми неблагоприятными.

Хотел бы высказать свое мнение и рассказать в обнаженной  форме  насчет
мнения Сталина по вопросу, смогли  бы  Красная  Армия,  Советский  Союз  без
помощи со стороны США и Англии справиться с гитлеровской Германией и  выжить
в войне. Прежде всего хочу сказать о словах Сталина,  которые  он  несколько
раз повторял, когда мы вели между собой "вольные беседы". Он прямо  говорил,
что если бы США нам не помогли, то мы бы эту войну не выиграли: один на один
с гитлеровской Германией мы не выдержали бы ее натиска  и  проиграли  войну.
Этой темы официально у нас никто не затрагивал, и Сталин нигде, я думаю,  не
оставил письменных следов своего мнения, но я заявляю тут, что он  несколько
раз в разговорах со мной отмечал это обстоятельство. Он  не  вел  специально
разговоров по этому  вопросу,  но  когда  возникала  беседа  непринужденного
характера, перебирались международные вопросы прошлого и настоящего и  когда
мы возвращались к пройденному этапу войны, то он это высказывал.
От Сталина трудно было ожидать объективности. Он  был  человеком  очень
субъективным. Да и вообще в  политике,  между  \599\  прочим,  субъективизм,
личность играют большую роль. Иной раз  бывает  полезно  оценить,  что  было
сделано правильно, подойти объективно к прошлому, взвесить все  влиявшие  на
дело факторы, с тем чтобы  вернее  оценить  пройденный  этап  и  на  будущее
находить правильные решения. В данном случае считаю, что заключение  Сталина
было правильным. Когда я слушал его, то полностью  был  с  ним  согласен,  а
сейчас - тем более. Поэтому хочу аргументировать со своей  стороны  то,  что
говорил Сталин, и то, что я сам тогда видел и понимал.
     Как  протекала  война?  Надо   войти   в   наше   положение,   мысленно
проанализировать пройденный нами путь  после  нападения  Германии,  особенно
после того, как Гитлер вынудил нас оставить Белоруссию, Украину  и  огромные
области Российской Федерации, включая Северный  Кавказ  с  его  нефтеносными
районами. Правда, основные нефтеносные районы оставались там в наших  руках,
но они  были  фактически  выведены  из  строя,  оборудование  демонтировано,
прекратились добыча и переработка нефти{2}. Сложились  тяжелые  условия  для
промышленности.   Кроме   того,   мы   лишились   возможности   экономически
использовать территории, которые достались противнику.
     Возьмем хотя бы Украину. Какой удельный вес в СССР занимала в  1941  г.
украинская металлургия? Я сейчас не имею статистических  данных,  но  думаю,
что  тогда  Украина  вырабатывала  как  минимум  50%  всей  стали,  если  не
больше{3}; занимала ведущее место по добыче угля; имела большой удельный вес
в   производстве   хлеба,   овощей,   мяса.    Мощными    были    украинская
машиностроительная промышленность, химия.
     Была  фактически  выведена  из  строя   ленинградская   промышленность:
судостроение, танкостроение,  приборостроение.  Это  была  промышленность  с
высококвалифицированными      рабочими      и      большим       количеством
научно-исследовательских институтов, мозговой центр всей  технической  мысли
Советского Союза. Он был парализован и дезорганизован,  реально  блокирован.
Вопрос стоял уже не о производстве, а о том,  как  людям  выжить  физически.
Много тысяч ленинградцев умерло, лишь  частично  они  эвакуировались.  Стала
работать с перебоями горьковская промышленность, ибо попала в сферу действия
немецкой  авиации.  Московская  промышленность  тоже  была  дезорганизована.
Производство самолетов  вывели  из  Москвы,  производство  моторов  -  тоже,
производство автомашин в Москве прекратилось. Да мало ли что делала Москва с
ее  мощным  квалифицированным   потенциалом?   \600\   Харьков:   крупнейший
тракторный завод,  второй  в  СССР  по  силе  после  Сталинградского;  потом
машиностроительные, паровозостроительные заводы. Харьковская  промышленность
давала много средств ведения войны, и все это осталось в  руках  противника.
Воронеж - крупный промышленный город. Там большой авиационный  завод,  и  он
тоже фактически прекратил производство: не тогда, когда противник вторгся  в
Воронеж, а еще ранее его оборудование было вывезено, завод же  использовался
как  мастерские  фронтового  значения  для  ремонта  самолетов,  а   не   их
производства.
     Мы лишились самых мощных баз по производству самолетов, танков, моторов
для тракторов и автомашин. А  Сталинградский  тракторный  завод?  Мы  и  его
потеряли. Там же находился крупнейший орудийный завод, который давал  легкую
и тяжелую артиллерию для армии и военно-морского  флота,  включая  береговую
артиллерию дальнего боя. Можете себе представить, какая надвинулась  на  нас
катастрофа? Мы оказались без средств передвижения, у нас не  стало  заводов,
которые обеспечивали нас автомобильным транспортом, особенно  тягачами,  без
которых нельзя воевать. Нет тяги! Приходилось  ориентироваться  на  лошадей,
возвращаться в прошлое. Значительная  часть  артиллерии  у  нас  перешла  на
конную тягу. Кроме нас в эту войну  только  румыны  воевали  с  артиллерией,
которая передвигалась на волах. Значит, и нам полностью переходить на  волов
и лошадей? Вот какое возникло положение.
     При современной технике и современном вооружении немецкой армии,  когда
немцы захватили почти всю Европу с ее промышленным потенциалом,  создавалась
тяжелая  для  нас  ситуация.  Если  оглянуться,  то  скажу,  что,  когда  мы
отступали, я не мог представить себе,  как  же  мы  сумеем  выйти  из  этого
положения. Часть оборудования эвакуировали на  Восток,  но  еще  надо  найти
помещение, установить и смонтировать оборудование, а  это  требует  большого
времени. Наши люди героически справились с такими трудностями.  Они  творили
чудеса. Порой буквально в сараях монтировали  оборудование  и  приступали  к
производству вооружения. Но,  как  бы  там  ни  было,  потеря  времени  была
неизбежна.
     Тут американцы и англичане предприняли усилия, чтобы не дать нам  выйти
из  строя,  чтобы  противник  не  разгромил  нас,  чтобы  мы  не  оставались
беспомощными. Они нам  давали  самолеты,  автомашины,  вооружение.  Когда  я
увидел машины, которые мы стали получать, то глазам своим не поверил.  А  мы
их получали в \601\ довольно-таки большом количестве. Эти цифры у  нас  пока
что не опубликованы. Их хранителем, если не в письменных  материалах,  то  в
памяти,  является  сейчас  Микоян.  Он  выполнял   соответствующие   функции
представителя СССР, имел дело с США и Англией  при  получении  по  ленд-лизу
военного снаряжения и промышленного  оборудования.  Ленд-лиз  -  это  особый
кредит военного времени,  за  который  предусматривалось  рассчитываться  на
льготных условиях после окончания войны.
     Одним словом, к нам потекли  всякие  товары.  Как-то  Анастас  Иванович
рассказал,  сколько  он  получил  дюралюминия,  стали,  бензина,  самолетов,
материалов для производства самолетов, сколько другого военного имущества  и
вооружения. Это была очень существенная помощь. Прежде всего автомашины.  Мы
обрели возможность обеспечить подвижность наших  войск,  что  в  современных
условиях является решающим условием для успешной войны. Немцы против Франции
и против нас широко использовали подвижность  своих  войск,  наносили  удары
рассекающими клиньями, а потом  окружали  наши  войска,  уничтожали  их  или
пленили и двигались дальше, совершая марши на  большую  глубину  для  нового
окружения. Они наводили панику на гражданское население, да и  военные  были
напуганы, подвержены  боязни  окружения.  Это  затем  нашло,  между  прочим,
отражение в нашей военной и художественной литературе.
     А дальняя бомбардировочная авиация? В начале войны мы фактически ее  не
имели. Она была у  нас,  так  сказать,  символической.  Иной  раз  несколько
самолетов добирались до Берлина. Но  это  же  не  систематическая  бомбежка.
Такой бомбежкой нельзя нарушить производственный потенциал  противника.  Это
была капля  в  море,  булавочные  уколы,  а  были  нужны  мощные  налеты  на
промышленные центры. У нас для этого не было возможностей. Я уж не говорю  о
том, что, когда мы отступили и Ленинград остался в  окружении,  то  потеряли
возможность  бомбить  административный  центр  Германии  -  Берлин   (только
Балтийский  флот  обладал  самолетами,  способными   долететь   до   столицы
Германии), не говоря уже о  районах  Западной  Германии.  Они  находились  в
безопасности, и мы для них никакой угрозы не  представляли.  Другое  дело  -
налеты английской авиации. А когда вступили в войну США,  которые  поставили
свою промышленность на рельсы удовлетворения  запросов  войны,  то  огромный
потенциал американской промышленности создал реальную угрозу  для  Германии.
Думаю, что Гитлер, видимо, представлял себе, что это  -  начало  его  конца.
\602\ Вот я ссылаюсь тут на Сталина, критикую его. Но  деятельность  Сталина
имела две стороны. Он делал много хорошего и полезного для нашей страны, это
всеми признавалось, и я это сейчас тоже признаю. Но как человек, который был
поставлен на такой высокий  пост,  который  я  занимал,  я  должен  был  все
анализировать, вскрывать  недостатки,  промахи  и  злоупотребления  властью,
превышение этой власти со стороны Сталина. Вот одна сторона дела.  Теперь  я
беру и другую сторону, положительную. Сталин, когда США  вступили  в  войну,
сказал в беседе: "Ну, сейчас пойдет война моторов".  Но  он  говорил  это  и
раньше. Были ли это его собственные слова или они  были  сказаны  кем-то  до
него, не знаю. Ясно, однако, каждому  среднеразвитому  человеку,  что  война
сейчас, на современном этапе, действительно война  моторов.  У  кого  больше
моторов, у кого больше возможностей держать эти  моторы  на  ходу,  то  есть
иметь в достаточном количестве горючее, тот и выиграет войну. Конечно,  США,
у  которых  совершенно  исключалось   всякое   нарушение   их   промышленной
деятельности, имели огромный экономический потенциал и такие возможности.  И
они эти возможности использовали.
     А нам это было выгодно с точки зрения поставки материалов и вооружения.
Конечно, поставки обогащали капиталистов, на них наживались  монополии  США.
Но они помогали нам. США создали  мощные  воздушные  силы.  У  них  появился
самолет  "летающая  крепость",  замечательный  самолет,   лучший   в   мире.
Американцы на таких самолетах вторгались в воздушное пространство противника
даже без  сопровождения  истребителей,  а  наши  бомбардировщики  могли  так
поступать только ночью, днем же должны были иметь прикрытие.  Без  прикрытия
они могли действовать в пределах фронта, используя внезапность нападения.  И
мы несли довольно тяжелые потери от  зенитной  артиллерии  и  истребительной
авиации  немцев.  Американцы  же  без  прикрытия  налетали   на   территорию
противника и подвергали бомбардировке его  промышленные  центры,  что  имело
огромное значение. Эти самолеты были вооружены крупнокалиберными  пулеметами
- хвостовыми, бортовыми и лобовыми.
     В 1943 г., когда мы наступали под Киевом, авиация у противника была уже
довольно жиденькая и не представляла такой  серьезной  силы,  как  в  начале
войны. В 1944 г. я редко выезжал на фронт. Но я вообще не слышал жалоб,  что
немецкая авиация не дает  нам  покоя.  Мои  фронтовые  приятели  (с  ними  я
поддерживал телефонную связь, они приезжали в Киев или я иной  раз  приезжал
на фронт) говорили: "Вы не можете себе даже  представить,  \603\  сейчас  мы
ездим и днем, и ночью, и нас авиация противника не беспокоит". Чья это  была
заслуга? Американской авиации. Она вывела из строя немецкие заводы,  которые
производили самолеты. Металл у немцев был, и  бензин  имелся,  но  разрушены
были авиационные заводы. Разве этого мало? Разве маленькая помощь? И  другие
их заводы, которые производили вооружение, США очень настойчиво, упорно и со
знанием дела разрушали. Это была большая поддержка нам. А помощь, которую мы
получали в виде готовых танков? Помню,  получили  мы  английские  танки  под
Сталинградом (сейчас  уже  забыл  их  название).  Их  боевые  качества  были
невысокими, но это все же был танк. Пехотинец был прикрыт броней, смелее шел
в атаку и лучше наносил удары по врагу. Эти танки уступали нашим  по  броне,
но в ходовой части превосходили их.
     В этой связи вспоминаю возмутительные случаи с нашими танками. Во время
Сталинградской битвы получили мы танки, а они, не пройдя и  100  километров,
остановились в пути, у них вышла из строя ходовая  часть.  Я  тогда  написал
записку  Сталину,  и  Сталин  принял  суровые  меры.  В  частности,   сделал
перестановку  в  руководстве,  ответственным  за  производство  танков   был
назначен Малышев{4}. Заострили внимание на качестве ходовой части танков,  а
не только на их количестве. Но ее качество оставалось отвратительным.  Зимой
1943  года,  когда  немцы  стремились  прорвать  кольцо   окружения   вокруг
Сталинграда, пришла к нам Гвардейская армия Малиновского. В ней имелось  три
корпуса, а в каждом корпусе - по танковому полку. И из этих танковых  полков
ни один не вышел на линию фронта: все танки стояли на дорогах и ждали,  пока
их приведут в подвижное состояние. Если бы дошел хоть один танк из трех,  то
мы имели бы танковый полк, а так не получилось ни одного полка в  результате
низкого качества производства. А ведь  воевать  надо  было!  Противник  имел
достаточно вооружения. Оно было порой хуже нашего, но его  было  значительно
больше. Да и не все у немцев было  хуже  нашего.  Простой  патриотизм  -  он
больно бьет, если на нем  основывать  политику  и  не  анализировать  факты.
Следовательно, и на будущее нельзя  строить  иллюзий,  а  надо  исходить  из
реальных фактов.
     У нас нет соответствующих сведений. Они не  появились  в  печати  из-за
чувства ложного стыда. Это неправильно. Считаю, что было бы полезно, если бы
такие работы были  опубликованы.  Может  быть,  даже  подготовлены  каким-то
научным институтом, который провел бы глубокий научный анализ  былого.  Надо
изучать прошлое, чтобы не допускать тех ошибок, которые были допущены  \604\
раньше, и исключить их в настоящем и будущем. К сожалению, Сталин в то время
уже стоял на неправильных позициях. Он многое признавал, но сам перед собой,
в туалете. А высказать это где-то публично, чтобы другие услышали, он считал
унизительным. Нет, это не унижение!  Признание  заслуг  своего  партнера  не
принижает наших заслуг. Наоборот, объективное заявление подняло бы  нас  еще
выше в глазах всех народов и ни  в  какой  степени  не  принизило  бы  наших
достоинств, наших  успехов,  наших  побед,  значения  тех  решающих  ударов,
которые мы нанесли по общему врагу. Но это было для Сталина  невозможно.  Он
старался прикрыть нашу слабость, полагая, что это делает нас как бы  сильнее
противника:  пусть  нас  больше  боятся.  Это  глупый  вывод,  неправильный.
Противника не обманешь: он умеет считать, умеет анализировать, а  наш  народ
все понял бы правильно.
     Возможно, Сталин боялся, что  откровенность  в  этом  вопросе  когда-то
обернется и против него: почему не предвидел? Это уже другой вопрос.  Думаю,
что надо было бы пойти на откровенное признание, не щадить себя, потому  что
лучшая  помощь  стране  и  делу,  которому  ты  служишь,  -  не   прикрывать
недостатки, а вскрывать их, даже с болью,  чтобы  народ  все  увидел.  Тогда
народ правильно поймет тебя, оценит и поддержит, если нужно,  то  и  простит
ошибки, которые  были  допущены.  Если  люди  искренне  анализируют  ошибки,
следовательно, они не  будут  их  повторять.  Могут  сказать:  "Вот,  Хрущев
критикует Сталина, а сам в этих вопросах анализа и критики на Сталина  же  и
ссылается". Верно. Впрочем, полагаю, что мои товарищи, с которыми  я  вместе
работал под руководством Сталина, тоже оставят какие-то  воспоминания.  Если
они будут объективны, то не побоятся перед историей рассказать о недостатках
Сталина, обо всем том,  что  они  знали.  Сталин  же  то,  о  чем  я  сейчас
рассказываю, обычно говорил не один на  один,  а  и  в  беседах,  в  которых
участвовало 5, 7, 10  человек.  Не  все  члены  Политбюро  принимали  обычно
участие в заседаниях Сталина. Сталин всегда выбирал какую-то группу, которую
он приближал к себе, а какую-то группу как бы в порядке наказания  некоторое
время не приглашал.  В  такую  группу  мог  попасть  кто  угодно.  Одних  он
приглашает сегодня, а завтра пригласит тех, которых не приглашал вчера.
     То, о чем говорил  Сталин  на  этих  заседаниях,  являлось  правильным,
глубоким  и  трезвым  признанием  на  основе  сопоставления   всех   фактов,
определяющих, быть нам на свете или  не  быть,  победить  или  же  проиграть
войну. Когда  там  Сталин  хорошо  оценивал  роль  наших  союзников,  я  был
абсолютно согласен с ним и \605\ считал, что это - правильный анализ фактов.
Сказать  это  никогда  не  поздно.  Ведь  новое  поколение,  которое  сменит
современное руководство страной, обязательно осмелится  объективно  осветить
начало войны. Сейчас это уже не имеет принципиального  значения.  Все  равно
наши вчерашние союзники сегодня  стали  нашими  противниками.  Признание  их
помощи нам с точки зрения материального обеспечения и вооружения в то  время
не отражает нынешнего состояния дел, потому что сейчас мы находимся в другом
положении. Шутка ли сказать, дожили до такого  времени,  когда  нас  считают
второй  державой  по  промышленному  потенциалу  в  мире!  Мы  действительно
являемся такой державой.

Сейчас хочу высказать свои соображения на тему, были ли созданы условия
в СССР для того, чтобы все  отдать  нашей  Красной  Армии,  дабы  она  могла
противостоять врагу. Следовательно, вопрос конкретно  стоит  так:  могла  ли
Красная  Армия  противостоять  гитлеровской  армии  и,  как  тогда  говорили
Ворошилов и Сталин, не уступить ни пяди земли врагу?  Могла  ли  бить  врага
только на его территории? Был такой лозунг.  Весь  мир  чувствовал  ложность
этого лозунга, необеспеченность СССР реальной силой. Но могли ли мы  сделать
его реальностью? Безусловно, могли.  Другое  дело,  что,  помимо  экономики,
очень остро зависело это, особенно в начальный  период  войны,  от  проблемы
военных кадров. Мы бы легче справились с фашистами, если бы в 30-е  годы  не
были уничтожены наши военные кадры. Кадровый состав командиров Красной Армии
был истреблен в очень большой степени.
     У меня нет точных количественных  данных,  сколько  офицеров  различных
званий было уничтожено. Но если посмотреть на высший  командный  состав,  то
видно, что почти весь он - от командующих \613\ войсками военных округов  до
командиров дивизий - был истреблен. А ведь это были люди,  которые  обладали
хорошими знаниями, многие из них окончили военные академии, а некоторые -  и
по две академии: общевойсковую и специальную. Средний командный состав  имел
среднее военное образование. Но самое ценное в этих кадрах было то, что  они
прошли Гражданскую и другие войны, обладали  важным  опытом.  Они  не  имели
нужных знаний раньше,  когда  участвовали  в  Гражданской  войне,  но  после
окончания Гражданской войны получили  теоретические  и  специальные  военные
знания и накопили большой опыт командования соединениями, а до  того  прошли
солдатскую и офицерскую школу Первой мировой войны, в  Красной  Армии  стали
командирами разных степеней и рангов, участвовали в военных  играх,  военных
маневрах. Все у нас было сделано, что только можно  было  сделать,  с  этими
кадрами, чтобы научить и  должным  образом  натренировать  этих  людей.  Они
вполне соответствовали своему назначению и готовы были выполнить  свой  долг
перед Родиной.
     К сожалению, эти люди были истреблены, после  чего  были  выдвинуты  на
командные должности люди, не обладавшие ни знаниями, ни опытом. Поэтому  они
во время войны уже на поле брани проходили стажировку и  обучались  вождению
войск. А это совсем не то, что в мирных условиях. Правда, тут созревание шло
быстрее, но обходилось народу дороже. Когда разыгрывается на  карте  та  или
другая операция,  подсчитывают:  столько-то  тысяч  людей  погибло;  но  тут
условные потери. На фронте же погибали не условно,  а  безусловно.  Если  бы
сохранились кадры, которые прошли должную школу еще до войны, то мы  понесли
бы значительно меньшие потери. Это каждому понятно, и это обязательно  нужно
учитывать при анализе событий начального периода войны. К  сожалению,  никто
не приподнимал этой завесы. Люди,  которые  были  уничтожены  в  30-е  годы,
считались "врагами народа". Вот почему их гибель не ставилась в вину тем, по
чьей вине эти люди были загублены; наоборот, их уничтожение даже возводилось
в заслугу.
     Ну, ладно, тогда все мы были обмануты, все  верили,  что  прозорливость
"отца и вождя советского народа великого Сталина" спасла нас от  врагов.  Но
потом-то, на XX съезде КПСС все эти вопросы  были  подняты  и  неопровержимо
освещены. Неопровержимые факты могут быть предоставлены в распоряжение всем,
кто захочет произвести глубокий анализ свершившегося. Однако  еще  и  сейчас
остались  люди,  которые  буквально  дрожат  перед  загаженными   кальсонами
Сталина,  по-прежнему  становятся  перед  ним  во  фронт  и   считают,   что
исторически тогда были неизбежные потери и что \614\ они говорят  о  величии
того, кто не остановился перед потерями,  а  вывел  нашу  страну  туда-то  и
туда-то, на такой-то рубеж, добился того-то и того-то. Я даже не  знаю,  как
называть людей, которые так рассуждают. А если  бы  не  было  тех  потерь  и
злоупотребления властью? Разве было бы хуже? Вспомним, что говорил  Ленин  о
Сталине. Что Сталин нетерпим, поэтому  нужно  его  отстранить  от  партийной
власти. Если бы это было сделано, то война за спасение СССР стоила бы нам во
много раз меньше, чем стоила  при  "отце  родном,  величайшем  и  гениальном
вожде".
...
Когда  же  началось  разоблачение  "врагов   народа",   погибли   Якир,
Тухачевский и другие, то  спустя  какое-то  время  Сталин  разослал  нам  их
"показания". Он иной  раз  делал  это.  Редко,  но  рассылал.  Читаю  я  эти
"показания" Дубового. Оказывается, они собственноручно написаны Дубовым.  Он
там писал, что убил Щорса, так описывая место, где тогда вела  бой  дивизия,
которой командовал Щорс: "Мы со Щорсом лежали и  наблюдали  за  боем.  Вдруг
пулеметчик противника повел огонь в нашем направлении. Пули довольно  хорошо
ложились вокруг наших бойцов. Мы тоже были под обстрелом этого  пулемета.  Я
сзади был, а Щорс впереди,  он  повернулся:  "Ваня,  Ваня,  а  у  беляков-то
пулеметчик хороший,  смотри,  как  он  метко  ведет  огонь".  Потом  он  еще
обернулся и что-то хотел мне сказать. Тут я \618\ убил его - выстрелил ему в
висок. Убил, чтобы после него самому занять  его  место,  то  есть  получить
командование этой дивизией".
     Вы можете себе представить, насколько я был возмущен?  Я  уважал  этого
человека, и вдруг он сделал  такую  подлость.  Я  ругал  себя:  каким  же  я
оказался слепцом, как же я мог не увидеть! Ведь когда я его знал, он уже был
убийцей Щорса! Теперь, после XX съезда  партии,  когда  мы  подняли  архивы,
взяли те дела, по которым людей объявляли "врагами народа", расстреливали  и
душили, я увидел, что все это были ложь и обман. Так я  оказался  во  второй
раз обманутым: в первый раз  был  ложный  обман,  когда  я  считал  Дубового
честным человеком, а он "признался" в  своих  преступлениях;  а  вторично  я
оказался обманутым уже убийцей этого человека, то есть Сталиным.
     Я вполне допускаю, что это были  собственноручные  показания  Дубового,
которые он сам написал и сам рассказал о своих "преступлениях", признался  в
убийстве Щорса - ближайшего друга. Тогда же  я  узнал,  как  делали  "врагом
народа" Мерецкова{11}. Он тоже собственноручно написал показания, в  которых
признавался, что является английским шпионом, врагом народа  и  прочее.  Его
показаний я не читал, в 1941 г. Сталин уже не  нуждался  в  том,  чтобы  его
поддержали другие лица в руководстве, он просто сам вершил суд  и  уничтожал
людей. Шла война; мне эту историю рассказал Берия, то есть источник довольно
точный. Бывало, когда о ком-нибудь говорили как о  стойком  человеке,  Берия
высказывался так: "Слушайте, дайте мне  его  на  одну  ночь,  и  он  у  меня
признается, что он английский  король".  Уж  он-то  знал,  как  этого  можно
добиться, да и не раз добивался. Тогда, при жизни Сталина, он только говорил
так, а позднее, когда мы подняли архивные материалы,  арестовали  и  осудили
Берию, то увидели, какими методами он достигал своей цели.
...
Возвращаюсь опять к тому, что если  бы  кадры,  которые  были  обучены,
выращены партией и прошли школу Гражданской войны, остались  бы  в  живых  и
занимали в войсках соответствующие места, то совершенно иначе пошло бы  дело
при нападении Гитлера на Советский Союз. Недаром нам в  войну  потребовалось
выдвижение новых командиров. Наверное, имели место  две,  три,  а  где-то  и
четыре смены командного состава. Я знаю людей даже пятой  смены.  Многие  из
них заслуженно  вырывались  вперед.  Это  были  способные  и  честные  люди,
преданные Родине. Но им нужен был опыт, а опыт этот они приобретали  в  ходе
войны за счет солдатской крови и материального ущерба для  ресурсов  Родины.
Такое учение стоило огромного количества жизней и разорения страны. В  конце
концов мы выжили, победили, на  собственных  ошибках  научились  командовать
по-настоящему и разбили врага. Но чего это  стоило?  Если  бы  не  произошло
того, что сделал Сталин, когда выдумал "врагов народа" и  уничтожил  честных
людей, я убежден, что нам победа стоила  бы  во  много  раз  дешевле,  если,
конечно, это слово морально допустимо с точки зрения оценки количества крови
тех человеческих жизней, которые пришлось положить во время  войны.  Все  бы
произошло значительно дешевле и гораздо легче для нашего народа.
     Сейчас таких работ еще не написано, никто таким анализом не  занимался.
Многие историки получают кандидатские и докторские ученые степени за  анализ
событий,  которые  мало  интересны.  Иной  раз  смотришь:  состоится  защита
диссертации на такую-то тему, а  тема  достаточно  сомнительная  для  науки.
Порою бывают такие темы. А вот провести бы ту работу, о  которой  я  мечтаю.
Она еще ждет  своих  исследователей  и,  конечно,  будет  осуществлена,  но,
видимо, не сразу.

Что касается наших прежних кадров, то полагаю, что, возможно, \621\ при
их наличии противник и не решился бы навязать нам войну.  А  если  бы  война
возникла, то велась бы действительно больше  на  чужой  территории,  чем  на
нашей.   Итак,   умение   использовать   человеческие   ресурсы,   правильно
организовать войска, верно командовать, быть на высоте положения  в  военной
тактике и стратегии - одно из  решающих  условий  победы.  Но  только  одно.
Вторая сторона дела - экономика. Насколько развита страна экономически  и  в
какой мере экономика может служить базой механизации и вооружения армии,  от
этого в современных условиях тоже  зависит  победа.  Прошли  времена,  когда
князья выводили свои дружины с пиками, топорами, вилами и булавами драться с
врагом. Теперь налицо война механизмов, моторов, артиллерии, авиации, танков
и противотанкового оружия, инженерных войск. Она идет на земле  и  на  воде,
под землей (мины, убежища) и под водой, в воздухе. Если одна  сторона  будет
владеть всем, что создали современная  наука  и  техника,  а  другая  станет
опираться только на мускульную и  волевую  возможности  человека,  возникнут
неравные условия.
     Так имела ли Красная Армия эту инженерно-техническую материальную  базу
до войны? Если нет,  то  возникает  следующий  вопрос:  имели  ли  мы  общую
возможность создать  соответствующую  военно-техническую  базу,  вооружение,
средства защиты и нападения? Без всяких колебаний я  категорически  отвечаю:
"Да, имели!".  Наш  народ,  рассматривая  окончание  Гражданской  войны  как
передышку борьбе с империалистами, стремился использовать ее, чтобы  создать
могучую индустрию, перестроить народное хозяйство, пробежать в короткий срок
путь, который капиталистические страны проходили за десятки лет.  Наш  народ
затягивал животы поясами, голодал и  холодал,  жил  в  нужде,  но  не  жалел
средств на создание такой индустрии и вооружение армии, с тем чтобы враг  не
мог даже подступиться к нашим границам.
     Помню время, когда я вернулся с фронтов Гражданской войны в начале 1922
года. Как только пришел, меня партийная организация  направила  заместителем
управляющего рудниками Французской компании, туда, где я в 1912 -  1914  гг.
работал слесарем. А управляющим этими рудниками был мой ближайший друг  Егор
Трофимович Абакумов. Это не тот Абакумов, который был  министром  внутренних
дел, а другой, который стал одним из руководителей  угольной  промышленности
СССР. Тяжелое время переживали мы в 20-е годы. На рудниках был голод, в 1922
г. отмечались отдельные  случаи  людоедства.  А  деревня  еще  сильнее  была
разорена, чем промышленность. Вот какое возникло положение. \622\  Но  народ
поверил партии, потому что знал, что нам навязала разруху наша собственная и
мировая  буржуазия,  которая  поддержала   контрреволюцию   и   организовала
интервенцию. Лозунги партии были понятны каждому неграмотному. Мы  тогда  не
только клали животы ради новой жизни, но иной  раз  брали  грех  на  душу  и
говорили, что в старое время, дескать, жилось хуже.
     Грех потому, что хотя и не все, но  высококвалифицированные  рабочие  в
том  районе  Донбасса,  где  я  трудился,  до  революции  жили  лучше,  даже
значительно лучше. Например, в 1913 г. я  лично  был  обеспечен  материально
лучше, чем в 1932 г., когда работал вторым секретарем  Московского  комитета
партии. Могут сказать, что зато другие рабочие жили  хуже.  Наверное,  хуже.
Ведь не все жили одинаково... Да, мы сознательно шли на лишения, потому  что
мы выжимали буквально все ради  раскручивания  индустриализации.  Надо  было
выиграть время. Порой это требовало просто нечеловеческих жертв. Но и на это
шел народ и  создал  современную  промышленность.  Однако  использовать  эту
промышленность как следует мы не сумели. Наша армия оказалась к началу войны
и  без  квалифицированного  командного  состава,  и   без   соответствующего
вооружения, необходимого для отражения наступления противника и разгрома его
еще на границе СССР.
     Думаю, что  нашим  историкам  понадобится  проанализировать  результаты
потерь не только военных кадров, уничтоженных  Сталиным,  но  и  в  народном
хозяйстве. Сколько же там погибло честнейших людей, партийных, профсоюзных и
других работников промышленности! Тысячи и тысячи... Самые квалифицированные
люди были загублены: директора заводов, главные инженеры, начальники  цехов,
секретари районных и городских  партийных  комитетов,  председатели  рай-  и
горсоветов, секретари  первичных  партийных  организаций.  Погибли  безвинно
сотни тысяч людей. Я, конечно, не смогу их перечислить, я могу здесь назвать
лишь отдельных людей, из числа тех, которых знал.
     Вот,  например,  Иван  Тарасович  Кирилкин  -  директор   Рутченковских
рудников, где я раньше был рабочим, а потом заместителем управляющего. Как я
уже  рассказывал,  я  поступил  на  эти  рудники  в  1912  году.  Тогда  они
принадлежали  французской  компании,  которая  потом  продала  их  (кажется,
"Брянскому   акционерному   обществу").   После    революции    они    стали
государственной собственностью, и их назвали Рутченковскими. Одно время  они
носили название Краснотворческих, но это слово  не  прижилось.  Их  называли
Рутченковские копи по фамилии владельца местных земель,  крупного  помещика.
Кирилкин был управляющим этими рудниками \623\ в 1925 - 1926 годах. А  потом
Ивана Тарасовича назначили директором Макеевских металлургических заводов, и
он со знанием дела руководил ими. А заводами,  которые  принадлежали  раньше
англичанину Юзу, командовал Базулин, всем известный  Вася  Базулин,  местный
рабочий.  Он  неплохо  управлял  этими  заводами,  опираясь  на  актив,   на
инженеров. А затем наступил 1937 год. Погиб Иван Тарасович. Я так и не нашел
следов, где и при каких обстоятельствах  он  погиб.  Базулин  тоже  исчез  с
горизонта.
     А в Москве сколько же директоров заводов,  сколько  инженеров  погибло?
Только, бывало, и докладывают мне: вот, проглядели "врага народа". Партийная
организация бьет себя в грудь: Проглядели! Таких "врагов  народа"  набралось
столько, что уже и  Орджоникидзе  не  смог  переварить  это  и  застрелился.
Покончил с собой честнейший человек рыцарского склада характера.
     Как мне передавал в разговоре Анастас Иванович Микоян,  перед  тем  как
застрелиться, Серго ходил с ним вечером по аллеям Кремля и говорил: "Не могу
больше, не могу мириться с тем, что творится. Бороться со Сталиным я тоже не
могу и не вижу сейчас  возможности  продлевать  свою  жизнь".  И  вот  Серго
застрелился. А как же Сталин? Сталин этот случай ловко обставил по-своему. Я
в то время был секретарем  Московского  городского  и  областного  комитетов
партии. В один из выходных дней  мне  звонит  Авель  Софронович  Енукидзе  и
говорит: "Товарищ Хрущев, приезжайте  ко  мне  в  Кремль.  Срочный  вопрос".
Приезжаю. Спрашиваю: "В чем дело?". "Умер, - говорит, - Серго". "Как умер? Я
его видел недавно". "Скоропостижно скончался.  Вы  же  знаете,  что  он  был
больной человек.  Создана  правительственная  комиссия  по  организации  его
похорон, и Вы входите в эту комиссию, а я  в  ней  председатель.  Мы  должны
сейчас подготовить предложения для ЦК о порядке проведения похорон".  Имелся
соответствующий трафарет для таких похоронных дел, мы быстро обсудили вопрос
и дали свои предложения. Не помню сейчас точно, но, кажется, я  выступал  от
Московского комитета партии на этих похоронах.
     Я очень жалел Серго. Он пользовался большим уважением в народе,  а  мне
лично было его жаль еще и потому,  что  я  чувствовал  его  хорошее,  теплое
отношение  ко  мне.  Серго  ко   мне   относился   с   некоторым   отцовским
покровительством, а я нуждался в этом, к тому же было приятно. Ведь  всякому
человеку приятнее доброе слово, чем окрик или грубость, которые тогда были в
ходу... Похоронили. Я так и считал тогда, что Серго скоропостижно  скончался
в выходной день. Говорили, что он позавтракал, прилег  на  диван  и  уже  не
поднялся. Он действительно лег на диван, но застрелился. \624\ Столько лет я
и другие были  обмануты  на  этот  счет  Сталиным.  Зачем  ему  понадобилось
обманывать? Видимо, чтобы не будить лишних мыслей  в  головах  наших  людей,
почему  такой  человек,  как  Серго,  ближайший  к  Сталину  человек,  вдруг
застрелился. Видимо, не от хорошей жизни? И это -  человек,  который  прошел
через испытания подпольной борьбы, ссылок. А в годы, когда СССР на  подъеме,
когда, казалось, только и надо, что работать да радоваться, вдруг решил уйти
из жизни и уничтожил сам себя.  Значит,  была  причина.  Без  причины  такой
человек не мог умертвить себя, потому что это был коммунист высокого толка и
особого воспитания, с высокоразвитым чувством чести. Я так говорю,  опираясь
на мнение и самого Сталина: беспринципный  в  вопросах  морали,  Сталин  его
осуждал как раз за это. Когда я узнал, что  Серго  застрелился,  мне  многое
стало понятнее из того, что я слышал  от  Сталина  о  Серго:  Сталин  всегда
старался приуменьшить его роль в революции и в борьбе за развитие  экономики
СССР.
     А Завенягин Авраамий Павлович? Мой приятель, с которым я познакомился в
1922 г., когда вернулся из Красной Армии. Он тогда был в  Юзовке  секретарем
уездного комитета  партии.  Потом  я  пошел  учиться  в  Юзовке  на  рабочий
факультет, а Авраамий Павлович поступил в Горную академию  и  с  блеском  ее
окончил. Это был интересный человек  и  хороший  работник.  Он  трудился  на
многих постах. Потом Орджоникидзе выдвинул его своим заместителем по  черной
металлургии. И вдруг Завенягин исчез. Я обеспокоился, где  же  Авраамий?  Ни
слуху ни духу. Но через какое-то время опять всплывает Завенягин. Позднее он
стал  заместителем  Председателя  Совета  Министров  СССР.   Последняя   его
должность (по совместительству)  -  министр  среднего  машиностроения  СССР.
Иначе говоря,  он  занимался  атомными  делами.  А  умер  он,  пострадав  от
облучения атомными  зарядами.  Где  же  пропадал  в  свое  время  Завенягин?
Оказывается, отбывал ссылку. Мне потом рассказывали, что Сталин его вызвал и
выразил ему свое недоверие: "Вот, Завенягин,  на  тебя  есть  показания".  И
куда-то сослал его за тридевять земель{12}. Там  он  трудился  и  отличился.
Честный был человек, с умением  мог  использовать  свои  знания  и  энергию.
Потом, правда, Сталин вернул его, и он опять стал работать в Москве.
     Я сейчас и не решаюсь  называть  всех  зря  пострадавших  по  фамилиям.
Во-первых,  я  забыл  фамилии  многих  директоров   заводов,   инженеров   и
начальников цехов, которые были уничтожены в те годы в Москве. Их, наверное,
были тысячи.  Во-вторых,  просто  не  в  курсе  дела:  где  эти  люди,  куда
подевались? Но делаю такой вывод: если бы эти кадры не  были  уничтожены,  а
продолжали свою деятельность \625\ на пользу нашей страны, создавая средства
производства и средства вооружения Красной  Армии,  применяя  разумно  и  со
знанием дела промышленный потенциал, то мы  использовали  бы  с  толком  все
условия, чтобы создать нужное вооружение и  в  нужном  количестве,  так  что
Красная Армия была бы обеспечена не хуже, а лучше  немецкой.  Мы  имели  для
этого все возможности.
     Хотел бы показать это наглядно. К примеру,  мы  сумели  создать  нужное
количество вооружения уже в ходе войны, к середине 1943 года. Как раз  тогда
мы разгромили на Курской дуге огромнейшую армию гитлеровцев, вооруженную  до
зубов самым современным оружием. Я не припоминаю, чтобы там в составе  наших
наземных войск использовалось какое-то иностранное оружие, если не  говорить
об автомобилях. Я видел под Сталинградом отдельные экземпляры  английских  и
американских танков,  но  советские  танкисты  по  боевым  качествам  всегда
ставили  на  первое  место  наши,  отечественные   танки,   особенно   Т-34.
Артиллерия,  пулеметы,  винтовки,  автоматы  были  нашими,   отечественными.
Следовательно,  смогли  же  мы  создать  замечательное   оружие   в   нужном
количестве, чтобы вооружить нашу армию  к  середине  1943  года?  Далее,  мы
получали наше оружие в нарастающем количестве,  хотя  ранее  оставили  врагу
обширную территорию - Украину с Донбассом, Белоруссию, другие  районы  с  их
заводами и сырьем.
     Но и это  еще  не  все.  Мы  лишились  тогда  промышленной,  научной  и
технической базы блокированного Ленинграда и эвакуированной  Москвы  -  двух
центров  индустрии  союзного  значения.  Лишились  мы   Ростова,   Воронежа,
Сталинграда,   Северного   Кавказа.   Если   сделать   сейчас   выборки   из
статистических данных, то районы, которые  оказались  оккупированы  немцами,
давали чугуна, стали, угля и нефти  значительно  больше  половины  всего  их
производства в СССР. Вероятно, процентов 60 или 70, если взять  металлургию.
И вот, лишенный всей этой базы, наш  народ,  вывезя  кадры  и  оборудование,
какое успел, нашел  возможность  смонтировать  это  оборудование,  порою  на
чистом месте, где-нибудь в сараях, и  наладил  заново  производство  танков,
артиллерии, автоматического оружия, винтовок, пулеметов, мин,  взрывчатки  и
прочего. Колоссальная была проделана работа для того, чтобы дать  армии  все
необходимое.
     В чем же дело? Почему не  все  успели  сделать  до  войны?  Как  только
определилось,  что  война  с  фашистской  Германией  у  нас  будет,  а   это
определилось с  приходом  Гитлера  к  власти  в  1933  г.,  мы  должны  были
непрерывно наращивать производство боевой \626\ техники  и  подготовиться  к
неизбежной войне. В 1936 - 1939  гг.,  когда  шла  война  в  республиканской
Испании,  мы  стояли  лицом  к  лицу  со  своим  врагом,   оказывая   помощь
революционным силам Испании.  Наши  люди  сталкивались  там  с  немецкими  и
итальянскими фашистами, которые воевали на стороне мятежника Франко. Но  вот
наступил 1939 год. Был подписан договор Риббентропа -  Молотова,  как  тогда
называли его на Западе. И  Сталин  сказал  нам:  "Обману,  обману  Гитлера".
Следовательно, он считал, что Гитлер все равно  нападет  на  нас,  но  он-то
выиграет нужное время, подписав  этот  договор.  Вместо  того,  чтобы  сразу
столкнуться лбом с Гитлером и вызвать огонь на себя,  мы  подписанием  этого
договора миновали опасный рубеж, создав  условия  для  столкновения  Гитлера
сначала с западноевропейскими странами. Это и был  тот  выигрыш  времени,  о
котором говорил Сталин.
     Сталин именно так оценивал тогда сложившееся  положение.  Хочу  думать,
что он его понимал как раз так. В таком случае он должен был  приложить  все
усилия, чтобы, подписав договор о ненападении, а затем  новый  договор  -  о
дружбе  и  границе  с  Гитлером,   сейчас   же   развернуть   работу   нашей
промышленности, научных учреждений,  конструкторских  бюро  по  производству
требуемого вооружения, развернуть дело на полный ход, на все обороты.  А  мы
имели достаточно времени с 23 августа 1939 года по  22  июня  1941  года.  Я
считаю, что это был прямой предвоенный период. Неизбежность войны была  ясна
каждому, мало-мальски думающему человеку; стоял  только  вопрос  времени.  А
время определялось Гитлером. Нужно было использовать это время и максимально
развить производство средств ведения войны.
     Если бы мы это сделали (беру 1939 г., 1940 г. и почти половину 1941 г.,
то есть 2,5 года, именно то время, за которое мы потом  потеряли,  отступая,
полстраны по промышленному потенциалу), то сумели бы раньше наладить  выпуск
вооружения и  заранее  обеспечить  армию  всеми  средствами  ведения  войны.
Значит, если бы мы с толком использовали полученную передышку, то к 1941  г.
имели бы то, что  получили  в  1943  г.,  и  Красной  Армии  этого  было  бы
достаточно, и даже с лихвой, чтобы разгромить немцев еще на наших границах и
не допустить вторжения фашистских орд в пределы Советского Союза.
     Конечно,  мы  не  бездельничали,  а  трудились.   Однако   использовали
передышку не так, как следовало. Это знает история. Мне, близко стоявшему  к
армии, хорошо известно, что, как только началась война, рабочие  на  Украине
сами пришли в ЦК партии и потребовали: "Дайте винтовки!". А я ничего не смог
предложить им, ибо \627\ винтовок не было, и обратился  с  этой  просьбой  к
Москве. Москва сказала (к телефону подходил Маленков):  "Нет  винтовок.  Те,
что были в Москве, осоавиахимовские винтовки с дырочками,  мы  восстановили,
заклепали дырочки и отдали Ленинграду. А  вы  должны  теперь  ковать  оружие
сами.  Делайте  ножи,  пики  и  прочее".  Можете  себе  представить?   Немцы
обрушились на нас с такой боевой техникой, а нам говорят: "Куйте пики, куйте
ножи, громите врага, который наступает с танками". Только  наш  народ,  наша
армия, наша партия смогли выдержать такое испытание! Несмотря на  тяжелейшие
условия, армия сопротивлялась, отходя, но и при отходах  перемалывала  живую
силу противника и его технику. Тут шли в ход и бутылки с горючим, и мины,  и
всякие другие выдумки, на которые пошел народ, защищавший свою родную землю,
честь и богатство.
     А если бы мы полностью использовали передышку? Имел  ли  Сталин  право,
игнорируя  опасность,  сохранять  прежние  темпы  работы  промышленности  по
производству вооружения  и  на  том  же  уровне,  на  котором  она  была  до
подписания договоров с Германией? Нет, не имел такого  права.  Ведь  он  сам
сказал, что обманет Гитлера. Следовательно, был уверен, что  Гитлер  нападет
на нас. А раз нападет, нужно с толком использовать время, пока Гитлер  завяз
на Западе, с тем чтобы развернуть производство  средств  уничтожения  врага,
дать их в нужном количестве и создать резервы. Тут надо бы вставить цифровые
данные   об   уровне   производства   чугуна,   стали,   проката,   развития
машиностроения. Цифр этих у меня под рукой нет.
     Разумеется, сказанное  не  противоречит  рассуждениям  о  том,  что  мы
победили с учетом помощи нам боевых союзников. Как не противоречит сказанное
и тому, что мы сами производили массу  вооружения  для  разгрома  врага.  Не
знаю, получали ли мы  артиллерию  от  союзников.  По-моему,  нет.  Самолеты,
автомашины получали. Автомашинами мы не  только  оснастили  армию,  но  даже
после войны поступило в народное хозяйство большое  количество  американских
автомобилей. Морской  транспорт  у  нас  в  значительной  степени  тоже  был
американским. Часть кораблей мы вернули США после войны.
     В принципе же тот факт, что мы  отступили  далеко  от  границы  и  дали
противнику  возможность  занять  и  разорить  Украину,   Белоруссию,   часть
Российской Федерации, явился результатом просчетов и неумелого  руководства.
Вероятно, многие люди, которым доверили дело,  были  достаточно  примитивны.
Еще раз напомню о Кулике. Кулик, занимавшийся  вопросами  вооружения  армии,
был  именно  примитивным  человеком.  Сталин  потом  его  расстрелял.  \628\
Повторяю в который раз, что это было преступно, он не заслуживал  расстрела.
Но что Кулик был недостоин назначения на столь высокий пост,  несомненно.  В
этом я давно не сомневался и говорил это Сталину еще до войны.
     А теперь о технике. В 1940 г. танк Т-34 был уже принят на вооружение  и
прошел нужные испытания. Раз мы находились в таком  состоянии,  что  вот-вот
грянет война, надо было не на одном 75-м Харьковском заводе заниматься  этим
танком, а сейчас же разработать массовую технологию, создать технологическое
оборудование, выделить ряд заводов и развернуть широкое  производство  Т-34.
Тогда в начале войны мы могли бы каждый месяц  давать  Т-34  столько,  чтобы
обеспечивать минимальную в них потребность. У нас не было  также  достаточно
зенитных  пулеметов,  а  уж  пулеметы-то  производить   мы   умели,   да   и
промышленность наша готова была дать  их  столько,  сколько  нужно.  Хлопали
ушами.
     Я уже говорил раньше, что после заключения  договора  о  ненападении  с
Германией  Сталин  поставил  вопрос  о  строительстве   новых   заводов   по
производству зенитных пулеметов. Заводы, конечно, не были выстроены к началу
войны, не построили их  и  во  время  войны.  Производство  таких  пулеметов
перенесли на другие заводы, так что  в  дальнейшем  потребности  армии  были
удовлетворены. Почему же это не было сделано в 1939-м, в 1940 году?  Имелось
ведь достаточно времени. У нас не  хватало  и  дивизионной  артиллерии.  Под
Сталинградом к нам приходили пополнения без пушек.  Помню,  прибыла  дивизия
(при ней служил сын Долорес Ибаррури) не только без артиллерии: она не  была
даже вооружена  в  должном  количестве  пулеметами.  Кто  отвечает  за  это?
Говорят,  Сталина  подвели.  Значит,   когда   Сталин   уничтожал   военные,
хозяйственные, партийные и научные кадры, интеллигенцию, это подсказывал ему
его гений? А то, что он допустил, чтобы наша армия не имела в  начале  войны
нужного количества винтовок, не говоря уже  о  другом  вооружении,  тут  его
подвели другие. Отчего же столь неодинаковый подход к оценке гениальности  и
провалов вождя?
     Я же считаю, что случившееся -  преступно.  Тут  проявляется  моральное
потворство, рабская психология:  все  прощать  сильному  и  искать  слабого,
который "подвел" сильного, чтобы слабого бросить  в  мясорубку,  вдобавок  к
тому, что этой мясорубкой уже было  раньше  уничтожено.  Думаю,  что  партия
сделает правильные выводы и завершит то дело, которое было начато  на  XX  и
XXII партсъездах; что будут названы все виновные и таким  образом  правильно
проинформирована советская  общественность,  с  тем  чтобы  не  допустить  в
дальнейшем повторения этого. Вот мое  \629\  мнение  о  наших  поражениях  в
первые годы войны, наших потерях, нашем отступлении. Поражения, которые  как
бы готовились "в союзе" с  Гитлером.  Гитлер  использовал  подозрительность,
недоверие и вероломство Сталина и подбросил ему материалы о  том,  что  наши
известные военные - немецкие агенты. Сталин  поверил,  и  заработала  машина
истребления. Так враг сумел лишить нас военных  кадров.  А  мы  ему  в  этом
помогли. Высшего накала уничтожение честных советских людей достигло в  1937
г., том единственном предвоенном году в рамках пятилеток, когда промышленный
план  не  был  выполнен.  А  Гитлер   учел   задержку   в   развитии   нашей
промышленности, готовясь к войне с СССР.
     Сталинисты (эта кличка станет позднее, я  знаю,  самой  оскорбительной,
самой ругательной) сегодняшнего дня лакируют Сталина как гения и как  вождя.
Это  вреднейшие  люди.  Они,  вольно  или  невольно,  не  только  прикрывают
преступления, которые были совершены, но и прокладывают путь в будущее таким
же методам, которыми пользовался Сталин. Открыл это "движение" сталинистов с
середины 60-х годов маршал Захаров. По его пути идет маршал Конев, а за ними
плетется в хвосте Гречко на своих длинных ходулях. Это позор!

Много потребовалось бы мне времени (да я и все равно не смог бы), чтобы
перечислить всех, кто погиб в результате сталинского вероломства и  террора.
Впрочем, для моих воспоминаний этого, вероятно, и не требуется. Может  быть,
когда-нибудь, уже для  наших  потомков,  историки  покопаются  в  архивах  и
извлекут все на свет. Это все  станет  доступно,  и  они  обнародуют  тайные
факты, чтобы люди их знали и чтобы они не допустили  возможности  повторения
такого.
     История иной раз повторяется, особенно вот в  таких  делах.  Тут  \620\
нельзя благодушествовать, нельзя считать, что это пройденный  этап,  который
никогда не повторится. Надо клеймить содеянную гнусность,  надо  разоблачать
ее авторов,  надо  не  замалчивать  событий,  не  приглаживать  историю,  а,
наоборот, поднимать и обострять чувство ответственности у народа, у  партии,
с тем чтобы исключить повторение  того,  что  было  сделано  Сталиным.  Ведь
Сталин  сделал  с  превышением  то,  о  чем   Ленин   предупреждал,   причем
предупреждал очень четко. Несмотря на его  предупреждение,  Сталин  все-таки
втерся в доверие народа, а потом быстро вернулся к тем методам  действий,  о
которых упоминал Ленин, предупреждавший, что может произойти злоупотребление
властью. Так и случилось.

Когда Япония капитулировала, я сейчас точно не могу вспомнить,  но  наш
представитель, кажется, в этом не принимал  участия,  он  прибыл  только  на
официально-парадную церемонию подписания капитуляции. И это не случайно.  Мы
ведь не воевали на тихоокеанских островах, если не  говорить  о  Сахалине  и
Курилах; наших  войск  там  никогда  не  было.  Наши  претензии  на  решение
послевоенной судьбы Японии вызвали раздражение союзников по отношению к нам,
а Сталин, переоценивая свои возможности, отвечал им той же неприязнью. Одним
словом, отношения с США начали портиться. Нас нередко игнорировали,  с  нами
порою не считались, нас пытались третировать. Первым третировал нас  Трумэн.
Это вытекало из его характера и умственных способностей. Умный президент  не
вел бы себя так вызывающе и  не  восстанавливал  бы  Советский  Союз  против
Соединенных Штатов Америки.
     Что касается  территорий,  то  американцы,  нужно  отдать  им  должное,
сдержали свое слово. Когда проект мирного договора с Японией был  составлен,
мы тоже получили там место для  подписи.  Соблюдение  наших  интересов  было
предусмотрено,  как  и  оговаривалось  ранее  протоколом,  подписанным   еще
Рузвельтом. Нам надо было подписать этот договор. Я  не  знаю,  что  сыграло
главную роль в нашем отказе: самолюбие Сталина, гордость за наши  успехи  во
Второй мировой войне или  то,  что  Сталин  переоценил  свои  возможности  и
влияние на ход событий. Но он закусил  \635\  удила  и  отказался  подписать
договор. Кому была выгода от нашего отказа? Правда, мы фактически территории
Южного Сахалина и Курильских островов  получили.  Наши  войска  стояли  там,
реализация  соответствующих  пунктов  договора  как  бы  уже  произошла.  Но
юридического подтверждения она не обрела  и  не  была  закреплена  в  мирном
договоре. Раз мы не подписали договор, то и не сумели воспользоваться им для
закрепления принятых решений{2}.
     Сталин был недоволен, и справедливо недоволен,  политикой  Трумэна.  Но
одно дело быть недовольным  и  другое  -  совершать  неправильные  действия,
которые наносят вред нашему государству.  Нас  пригласили  подписать  мирный
договор с Японией, а мы отказались. Сложилась  неясная  обстановка,  которая
тянется до сих пор. Мне лично это совершенно непонятно. Тогда было непонятно
и сейчас непонятно. Сталин не советовался с нами, да и вообще не считался  с
другими людьми. Он был слишком самоуверен. Тем  более  после  разгрома  нами
гитлеровской Германии. Тут,  как  раньше  говорилось,  он  изображал  лихого
казака Кузьму  Крючкова.  Люди  младшего  поколения  могут  не  знать  этого
газетного героя. Во время Первой мировой войны был создан  армейский  герой.
Донской казак Кузьма  Крючков.  Изображали  на  иллюстрациях  в  журналах  и
газетах, как он поднимал на  пику  сразу  по  10  немцев.  Лучше  бы  Сталин
изображал не его, а Василия Теркина, известного  героя  поэмы  Твардовского,
если уж искать аналогию, а не точное сравнение. А  Сталин  изображал  именно
Кузьму Крючкова. Ему море по колено,  ему  все  нипочем.  Что  захочет,  то,
дескать, и получит. Но в то время война уже  кончилась.  Главный  враг,  для
разгрома которого мы были нужны Западу, был разбит. Теперь Запад  начал  уже
мобилизовывать и сплачивать свои силы против Советского Союза.  И  когда  мы
отказались подписать мирный договор с Японией, это  не  только  не  огорчило
былых союзников, но оказалось для них выгодным.
     Были созданы Дальневосточная  комиссия  и  Союзный  совет  для  Японии,
которые наблюдали за положением дел в этой стране после капитуляции японской
армии{3}. В них были и советские представители, но мы занимали там,  на  мой
взгляд, незавидное место, как нищий на свадьбе у богача.
     Наши представители в Дальневосточной  комиссии  и  Союзном  совете  для
Японии никакого влияния на ход событий не имели, американцы их  третировали.
Я сейчас конкретного подтверждения не могу привести,  факты  выветрились  из
памяти, но было так. Это нас раздражало, да и не только Сталина.  Но  ничего
не поделаешь, \636\ там первенствовали США. Не войну же объявлять  им  из-за
этого? Немыслимое дело! Да и возможностей таких у нас не было. Вообще  из-за
подобного умные государственные деятели войн не объявляют. Однако  отношения
между союзниками не только заморозились, но и все время накалялись.
     А если бы мы дали ранее правильную оценку  сложившихся  после  разгрома
японского милитаризма условий и подписали бы мирный  договор,  разработанный
американской стороной без нашего участия, но с учетом наших интересов, мы бы
сразу открыли в Токио свое представительство, создали посольство. Наши  люди
имели бы контакты с японцами на новой основе. Наше влияние  как-то  возросло
бы. Думаю, что в те дни, когда  только  что  был  подписан  мирный  договор,
существовали более хорошие условия установления  контактов  с  прогрессивной
общественностью в Японии и доведения сути  нашей  политики  до  сознания  ее
общественности, чем сейчас.  Главной  силой,  которая  разгромила  Японию  и
разрушила  ее  военщину,  были  США.  Но  своими  действиями   они   нанесли
материальный и моральный ущерб  Японии,  особенно  в  результате  применения
атомных бомб. Это было первое в истории такого  рода  зверство,  совершенное
против человечества! А мы не использовали тогда выгодный момент,  сами  себя
изолировали и тем самым позволили агрессивным силам  США  натравить  японцев
против Советского Союза. После того  как  наши  представители  удалились  из
Японии, много лет мы  не  имели  там  никаких  представителей.  Это  большая
потеря. Мы сами, проявив тупость, непонимание, создали наилучшие условия для
антисоветской пропаганды со стороны врагов как внутри Японии, так и  в  США.
Огромный пропагандистский аппарат, находившийся на  Японских  островах,  был
нацелен против Советского Союза. Так  поплатились  мы  за  проявленное  нами
совершенно необъяснимое упорство. Я и сейчас толком не пойму, чем  оно  было
вызвано.
...
Повели мы переговоры. Премьер проявлял много внимания к делу и прилагал
все усилия к тому, чтобы нормализовать отношения с СССР. Он был  сторонником
подписания мирного договора. Но внутренние силы  Японии,  а  самое  главное,
влияние США, которые давили на общественность и на  правительство  Японии  и
держали японскую внешнюю и внутреннюю политику в шорах, не позволили сделать
это. Японцы могли делать тогда только то,  что.  им  негласно  рекомендовали
американцы. Правда, самим приездом японской делегации были заложены  основы,
которые обещали принести хорошие плоды. Но, к сожалению, улучшение отношений
не получило дальнейшего развития. Реакционная сторона  была  сильна,  а  США
проводили политику изоляции СССР. Да и  сейчас  проводится  эта  агрессивная
антисоветская политика. Может быть, если бы тот премьер пожил  бы  дольше  и
укрепился у \644\ власти, то общественное мнение Японии могло измениться. Но
он был уже стар и очень болен. По возвращении в Японию он вскоре умер. Таким
образом, его усилия по нормализации  наших  отношений,  по  фиксации  новых,
хороших отношений подписанием мирного договора не увенчались успехом.
     Во время его визита  японской  стороной  был  поднят  также  вопрос  об
уступке  нами  двух  небольших  Курильских   островов{13},   непосредственно
прилегающих к Японским островам. Мы долго  совещались  тогда  в  руководстве
СССР и пришли к  выводу,  что  стоит  пойти  навстречу  желаниям  японцев  и
согласиться с передачей этих островов (сейчас не помню их названий), но  при
условии подписания мирного договора Японии с СССР и выведения  войск  США  с
Японских островов. Иначе было бы  непонятно,  просто  глупо  передавать  эти
острова такой Японии, которая  сама  фактически  находится  под  оккупацией.
Несмотря на подписание мирного договора, она как  бы  оккупирована  войсками
США. Мы бы передали острова японцам, а США превратили бы их в  свои  военные
базы. Мы хотели  одного,  а  получили  бы  другое.  И  поэтому  мы  сказали:
"Поймите, что мы не можем  выполнить  вашу  просьбу.  Когда  будут  выведены
американские войска и прекратится действие  военного  союза  Японии  с  США,
направленного против  СССР,  тогда  можно  будет  говорить  о  передаче  вам
островов".
     Хочу сказать еще несколько слов, чтобы было понятно, почему  мы  решили
пойти в те годы на уступку Японии, точнее - тому премьеру, который приехал к
нам и проводил политику сближения и дружбы с Советским Союзом.  Мы  считали,
что такая уступка не имеет особого значения для СССР.  Там  лежат  пустынные
острова, которыми пользовались только рыбаки и военные. Оборонного  значения
при современной военной технике эти острова тоже не имеют. Когда мы получили
ракеты, которыми можно поражать врага на тысячи километров, острова утратили
значение, которое они имели ранее для береговой  артиллерии.  Экономического
значения они тоже никакого не имеют. По-моему, и никаких полезных ископаемых
там не было найдено. Зато дружба, которую мы  хотели  завоевать  со  стороны
японского народа, наша  взаимная  дружба  имела  бы  колоссальное  значение.
Поэтому территориальные  уступки  с  лихвой  перекрывались  бы  теми  новыми
отношениями, которые сложились бы между народами Советского Союза и Японии.
     Мы хотели усилить  влияние  этого  премьера  в  японской  внутренней  и
международной политике,  считали,  что  она  должна  развиваться  в  сторону
укрепления дружеских отношений с  Советским  Союзом.  Вот  главное,  чем  мы
руководствовались, когда решали \645\ этот вопрос. Я и сейчас  полагаю,  что
это было правильное решение, что оно сыграет полезную роль, если мы будем  и
дальше  развивать  политику  мирного  сосуществования  и  крепить  дружбу  с
Японией. Правительства уходят и приходят, они меняются, а народы остаются.
     Дело затянулось. Сейчас очередной премьер-министр  Японии  Сато{14}  во
время своей поездки в США и встречи с президентом Никсоном достиг  какого-то
соглашения о выводе  американских  войск.  Непонятно,  конкретно  какая  там
достигнута договоренность, но  об  Окинаве  они  договорились{15}.  Как  это
осуществится на практике, надо еще посмотреть, не торопиться с выводами.  Во
всяком случае, США не расстанутся полностью с территорией Японии, не выведут
целиком свои войска и не прекратят действие  военного  договора  с  Японией,
направленного  против  СССР.  Тогда   и   наше   упомянутое   соглашение   с
премьер-министром Японии, видимо, не будет реализовано. На этот счет  я  уже
ничего не могу сказать, потому что это вопрос той ситуации, которая сложится
в будущем, в процессе развития наших отношений с Японией. Это будет зависеть
и от позиции руководства Советского Союза, даваемых им оценок ситуации.

Япония  сегодня  -  третья  страна  в  мире  по  размерам  производимой
продукции. Она стоит сразу же за  СССР  и  довольно  быстро  развивает  свою
экономику. Так что с Японией  надо  считаться  и  надо  прилагать  усилия  к
созданию между нами нормальных отношений, насколько возможно их создать  при
различном  социально-политическом  устройстве.  Японии   выгодно   укреплять
экономические и дипломатические связи с нами, это бесспорно, потому что мы -
самая близкая к Японским островам  страна,  к  тому  же  богатая  природными
ресурсами,   в   значительной   степени   могущая   удовлетворять    запросы
промышленности Японии в сырье. Например, когда я входил еще  в  руководство,
японцы проявляли особый интерес к нашему лесу. Скажут, что немудрено. Япония
нуждается в сырье, а мы нуждаемся в покупателе и в  товарах,  которые  может
нам  поставлять  Япония.  Да,  японцы  предложили  тогда:  мы  вам  поставим
оборудование по переработке леса, выработке целлюлозы и получения на  основе
полученной целлюлозы пряжи из искусственного  волокна.  Оно  по  техническим
характеристикам было  бы  наилучшим  для  производства  корда  автомобильных
покрышек из всего,  что  производится  за  границей.  Условия  действительно
выгодные и для той, и для другой стороны. Они  нам  поставят  в  кредит  все
оборудование. После его монтажа на Дальнем Востоке мы должны  будем  платить
им целлюлозой из перерабатываемого  леса.  Что  может  быть  более  выгодно?
Проценты тоже, как говорится в капиталистическом мире, были божеские.  Да  и
другое сырье мы могли бы поставлять в  Японию.  \648\  Япония  вообще  очень
интересная страна, с сильно развитой промышленностью. Я это повторяю  сейчас
с осадком горечи. Ведь если принять во внимание, что Япония была  разбита  в
войне, не имеет природного сырья и обладает гораздо меньшим населением,  чем
мы, то как оценить, что она так шагнула  вперед  не  только  в  производстве
промышленных товаров, но и в технике, в производстве тончайших  и  точнейших
приборов? Не знаю, на каком уровне они сейчас находятся в оптике, но в конце
моей деятельности Япония занимала тут одно из первых мест (может быть, самое
первое место в мире). Помню,  как  наши  инженеры-оптики  ездили  в  Японию,
привезли  оттуда  образцы  продукции  и  нам  показывали.  Наши  специалисты
смотрели раскрывши рты. Я спросил:  "Сколько  это  стоит?".  Услышал  ответ:
"Ничего. Это просто дали нам в подарок". Тогда я сказал: "Если  это  дали  в
подарок, так имейте в виду: то, что они нам дали, уже снято с  производства.
Никогда  фирма  не  даст  образцы,  которые  сейчас  по-новому  находятся  в
производстве, потому что это может создать конкуренцию их фирме".
     Все  это  вполне  закономерно:   конкуренция,   прибыль!   Да,   многое
свидетельствует, говорит о том,  как  далеко  шагнула  техническая  мысль  в
Японии.  А  транзисторные  приемники?  Японские  считаются  самыми  лучшими.
Говорят, с ними конкурируют западногерманские. Тоже  ведь  разрушенной  была
страна! Все это заставляет нас подумать об организационных формах, о  работе
наших научно-исследовательских институтов и  многом  другом.  Видимо,  здесь
существует у нас какой-то большой дефект.  Количество  инженеров  и  ученых,
если подходить к делу чисто арифметически, у нас, видимо, не меньше,  чем  в
Западной Германии и Японии. Статистика гласит  даже,  что  мы  выпускаем  во
столько-то раз больше инженеров и техников.  А  сколько  у  нас  докторов  и
кандидатов наук? Тем не менее результаты технической  и  научной  мысли,  на
основе  которой  создаются  прогрессивные  машины  и   приборы,   приходится
приобретать  за  границей.  И  сейчас  остается  такое  же  положение.   Это
заставляет нас думать, и не только  думать,  а  хорошенько  проанализировать
ситуацию, чтобы поправить дело.
     Победа  будет  за  тем  общественным  строем,  который   сумеет   лучше
использовать     возможности      научно-исследовательской      мысли      и
инженерно-конструкторских   усилий.   Кто   обеспечит   наивысший    уровень
производства и  самую  высокую  производительность  труда,  тот  и  победит.
Материальные блага, которые  может  получить  человек  при  той  или  другой
общественной  системе,   \649\   капиталистической   или   социалистической,
определяются уровнем развития науки и техники, инженерной мысли,  станочного
оборудования  и  приборов,  увеличивающих  производительность  труда.  Я  не
скрываю, что говорю это с завистью: мне и завидно, и обидно, что мы,  прожив
уже 52 года после Октябрьской революции, хотя достигли  огромных  успехов  и
преобразили свою страну, до сих пор не можем похвастать передовыми позициями
в технике и науке. Наша техника  и  наука  сделали  невероятно  большой  шаг
вперед. Но все же ученые,  наверное,  лучше  меня  знают  и  чувствуют,  как
подпирают нас ученые  капиталистических  стран.  Это  не  какое-то  свойство
социалистических или капиталистических условий. Никак невозможно согласиться
с тем, что капиталистические порядки создают  лучшие  условия  для  развития
науки и техники. С этим я не смогу согласиться. Нет, имеются какие-то у  нас
организационные дефекты, которые нужно нащупать  и  устранить,  чтобы  мысли
ученых реализовались и были поставлены на службу социалистическому обществу.

Многие спрашивают о Сталине как о человеке: и о его привычках, и о
его стиле руководства. В головах ряда граждан царит путаница в вопросе о
Сталине, потому что о нем говорят и доброе, и дурное. Так было и так будет, вероятно, со многими историческими личностями. Тем более что и в самой жизни у Сталина переплелось и то, и другое. Требуется разделение! И вот я хочу высказать свое мнение об общей роли Сталина во второй мировой войне и о значении его руководства страною в тот период, а также ответить на трудный вопрос, что произошло бы, если бы Сталина вовсе не было. Этот вопрос самый тяжелый, и не только потому, что случившееся не переделаешь, но и потому, что не найдется судьи, который определил бы на точных весах, кто прав и кто не прав. Мои выводы основываются на длительном и тесном общении со Сталиным и перед началом войны, и во время войны, и после нее. Я мог наблюдать, как менялись с течением времени поведение Сталина, его оценка различных событий и своих действий, своей роли в войне. Я видел и слышал, как он поступал, что говорил в период поражений и в период побед.
  Некоторые люди реагируют в первую очередь на то обстоятельство, что Сталин сделал много злого для партии и для народа, уничтожил много честных людей, даже героических, преданных делу партии, активных участников строительства социализма. А некоторые люди утверждают, что хотя это верно, но все-таки в той большой войне мы одержали победу главным образом потому, что нами руководил именно Сталин, а если бы не Сталин, то неизвестно, смогли бы мы справиться с врагом и победить его. С последней точкой зрения я никак не могу согласиться, независимо даже от моего взгляда на Сталина, независимо от того, каков Сталин и какую он сыграл роль в организации отпора врагу, в разгроме гитлеровских полчищ. Независимо ни от чего не смогу согласиться с таким истолкованием событий потому, что это - рабская точка зрения.
  Только рабам, которые не могут подняться с колен и взглянуть дальше головы господина, обязательно нужен кто-то, кто думал
бы за них, все организовывал за них, на кого можно свалить в случае
несчастья вину и кому можно приписать при удаче успехи. Это рабская
психология. Она не только абсолютно несостоятельна, но и очень опасна. Это
вообще не марксистская и не научная, а обывательская философия. Достаточно
напомнить, что Сталин умер, а жизнь, борьба не прекратились, продолжаются,
общество меняется, развивается, не стоит на месте.
  Если начнется новая мировая война, то она будет еще более кровопролитной и потребует большего количества жертв, такого, которое трудно даже вообразить, потому что война требует жертв в геометрической прогрессии в соответствии с периодом, когда она ведется, и с вооружением, которым обладают армии. Сейчас вооружение атомное, ракетное. Одни потери имели место, когда люди сходились врукопашную и били один другого дубинками, позднее - копьями и секирами. Когда появились винтовки и пулемет, вообще скорострельное оружие, война потребовала гораздо больших жертв, потому что средства истребления стали более совершенными. Когда появились самолеты и авиабомбы, многие считали, что теперь война стала немыслимой, столько она потребует человеческих жизней! Но нет, разразилась очередная война, и в ней погибли десятки миллионов людей. Один Советский Союз потерял свыше 20 миллионов человек.
  Если же начнется ракетно-ядерная война, то трудно даже сейчас себе представить, во что она выльется. Это будет не фронтовая война, то есть армии не будут стоять одна против другой. Война будет вестись и в глубоком тылу, на всей территории стран, охваченных ею, потому что сейчас доставка средств истребления уже не ограничена пространством, и можно обстреливать и уничтожить буквально весь земной шар.
  Как же нам быть без Сталина? Кто теперь будет думать о нас? Кто станет организовывать армию, страну, промышленность? Ясно, что это - глупые рассуждения. Народ был и остается главной силой. Конечно, роль личностей в истории человечества, включая организацию обороны, велика. Но обожествлять кого бы то ни было нельзя. И не только потому, что это извращает верную оценку, но и потому, что это размагничивает массы, притупляет их волю к победе, сковывает инициативу. Нет героя, он исчез, и что же, мы погибли? Конечно, это неправильно. Недаром поется: "Добьемся мы освобожденья своею собственной рукой". Если загородиться, как щитом, каким-то героем, а потом, лишившись этого героя, вроде как обречь себя на гибель, то это будет просто вредно.
  И все же, какой была роль Сталина, положительной или нет? При всей субъективной направленности его действий она была положительной в том смысле, что он оставался марксистом в основных подходах к истории, был человеком, преданным марксистской идее, все делал, что было в его силах, для победы дела рабочего класса, трудового народа, в данном случае - для разгрома гитлеровских орд. Таково было его субъективное желание. Иной вопрос, как он для этого поступал практически. Чем обернулись для страны его реальные поступки, я уже говорил. Тут и истребление командного состава, и истребление ядра большевистской партии. Уничтожены были прежде всего старые большевики ленинского поколения. Это ослабило или усилило нашу страну? Безусловно, ослабило.
  После уничтожения того передового ядра людей, которое выковалось в царском подполье под руководством Ленина, развернулось далее повальное истребление руководящих партийных, советских, государственных, научных и военных кадров, а также миллионов рядовых людей, чей образ жизни и чьи мысли Сталину не нравились. Кто их истреблял? Сталин. Почему? Он считал, что это делается во имя идей партии, во имя нового общества. Он не доверял всем этим людям. Некоторые из них, конечно, перестали поддерживать его, когда увидели, куда он нас тащит. Сталин понял, что есть большая группа лиц, настроенных к нему оппозиционно.
  Оппозиционные настроения - это еще не значит антисоветские, антимарксистские, антипартийные настроения. Нет, просто эти люди хотели замены Сталина в руководстве. Но этого хотел еще Ленин. Следовательно, это не антиленинцы, а люди, которые стояли на позициях Ленина, считая, что Сталин по своему характеру не может долее пребывать на прежнем посту и его следует заменить. Коммунисты, которые на XVII съезде партии проголосовали против Сталина, хотели выполнить именно то, что Ленин рекомендовал в своем завещании.
  Сталин уничтожил их. Почему? Потому что он себя считал незаменимым, тем единственным человеком, который действительно является марксистом и имеет право на руководство страной. Добавлялась также его неуемная жажда власти. Но это как раз и есть те черты характера, о которых говорил Ленин в предсмертном завещании: способность злоупотреблять самой властью. И Сталин злоупотребил властью во вред Советскому Союзу и коммунистам во всем мире. Он нанес удар по марксистско-ленинским кадрам не только внутри своей страны, но и по братским парти-
ям, по Коминтерну, по всем, кого он подозревал, что они могут
сочувствовать несогласным с ним. И они тотчас стали анитимарксистами,
контрреволюционерами и "врагами народа".
  Он выдумал и продвинул в жизнь такое пугало, и оно сыграло свою роль. Враги народа! Вредители! Он запугал и запутал людей, которые беспредельно верили ему, верили, что он делает все на благо партии и народа. Конечно, трудно было разобраться. Ведь раньше действительно существовали и враги революции, и враги трудового народа, и вредители. Но это были не те люди, против которых он направил меч и тем самым ослабил страну, партию и армию, дав возможность врагу нанести огромный урон Советскому Союзу. Если бы Сталин так не поступил, то (я абсолютно убежден) наша армия имела бы достаточно сил и средств, чтобы разгромить врага еще на границе, коль скоро он осмелился бы напасть на нашу страну. О таком исходе усиленно шла болтовня во времена наркома Ворошилова и "Ворошиловских стрелков": "Ни пяди земли врагу! Ни шагу назад! Если война будет навязана, то она будет вестись на территории противника!" А что потом получилось, все знают.
  Конечно, Сталин хотел победы. Но когда он увидел результаты своего "труда" по уничтожению кадров, увидел, что армия обескровлена и ослаблена, а люди, которые пришли к ее руководству, недостаточно опытны, недостаточно подготовлены и не умеют командовать; и даже ранее того, когда он увидел, что наша армия получила достойный отпор от маленькой Финляндии, что ее замечательный, героический народ мужественно защищал свою страну и нанес нам большой урон; когда Сталин все это увидел, у него появился какой-то физический, животный страх перед Гитлером. И он все делал, чтобы ублажить Гитлера. Но у Гитлера имелись свои планы. Гитлер поставил целью жизни уничтожить большевизм. И поэтому умаслить его, уговорить отказаться от войны было невозможно. Тут воля Сталина была парализована волей врага.
Я часто вспоминаю рассказ Берии о поведении Сталина, когда ему
доложили о начале войны. Сначала он не хотел в это поверить и цеплялся за
надежду, что это провокация, приказывал даже не открывать огня, надеялся
на чудо, пытался спрятаться за собственные иллюзии. Затем военные доказали
ему, что прятаться поздно, и ему пришлось поверить, что действительно
началась война с Германией. Ему стали докладывать о победоносном
продвижении гитлеровских войск. Тут-то открыто проявилось то, что онскрывал от всех, - его панический страх перед Гитлером. Ста-
лин выглядел старым, пришибленным, растерянным. Членам Политбюро,
собравшимся у него в кабинете, он сказал: "Все, чего добился Ленин и что
он нам оставил, мы про... Все погибло". И, ничего не добавив, вышел из
кабинета, уехал к себе на дачу, а потом некоторое время никого не принимал.
  Берия рассказывал, что все остались в растерянности. Но потом решили наметить некоторые практические мероприятия. Ведь шла война, надо было действовать. Обсудив дела, они решили сами поехать к Сталину. Сейчас не помню, кто туда поехал кроме Берии, но он был не один. Сталин принял их, и они начали убеждать его, что еще не все потеряно, что у нас большая страна, мы можем собраться с силами и дать отпор врагу, убеждали его вернуться к руководству и возглавить оборону страны. Сталин согласился, вернулся в Кремль и опять приступил к работе, выступил по радио. Это было его знаменитое выступление 3 июля 1941 года. Но еще долгое время он не подписывал сам никаких директив. На всех верховных документах стояла подпись: "Ставка". А он начал подписываться как Верховный главнокомандующий только тогда, когда наши войска стали оказывать серьезное сопротивление фашистам. Вот что рассказал Берия о состоянии Сталина в начале войны.
  Конечно, с таким настроением трудно было решительно предпринять что-либо, чтобы сдержать агрессивность Гитлера. Если бы Сталин умер к началу второй мировой войны, то есть в 1939 г., то и Великая Отечественная война могла пойти по другому руслу. Страна лучше подготовилась бы к ней. А так он все взял на себя и ошибся. Трудно даже приблизительно оценить то зло, которое он принес стране. Он подчистую уничтожал все, что, как он считал, ему сопротивлялось. Смотрел, бывало, на близкого человека и говорил ему: "Что это у вас глаза бегают?" Имелись случаи, когда после этого люди кончали свою жизнь. Все зависело от его настроения. Не существовало никакого суда, никакого следствия, никакого настоящего разбирательства. С людьми расправлялись подготовленные им опричники, которые бросались на любого, достаточно было Сталину шевельнуть в ту сторону мизинцем. И он так привык к этому, что после войны говорил, когда решил расправиться с Тито: "Пальцем пошевелю, и не будет Тито". С Тито у него не вышло. Но внутри страны он загубил, уничтожил миллионы людей.
Так что, если все суммировать и подвести итоги, убежден: если бы
Сталина не было, то война развивалась бы для нас удачнее. Ведь в истории много было войн. Наполеон тоже напал на
Россию, подготовив огромную армию, и тоже напал вероломно. Не раз случались войны, начинавшиеся вероломным нападением. В 1812 г. Александр I (нужно отдать ему должное), сам ли он пришел к разумному решению или ему посоветовали, оставил фронт и уехал в Петербург, назначив позднее командовать Кутузова. Кутузов был уже старик, который засыпал на заседаниях Военного совета. Но ему верил народ, и он знал общую верную линию. Народ все сделал для того, чтобы изгнать французов, и добился этого под руководством Кутузова. К счастью для страны и для Кутузова как главнокомандующего, тогда средства связи были слишком ограничены, и Александр I, приехав в Петербург, был физически лишен возможности вмешиваться непосредственно в дела командования. Но в наше время Сталин, находясь в Москве, имел возможность напрямую вмешиваться во все, и подчас его вмешательство стоило многих жизней на фронте. А в конце концов мы под руководством Сталина одержали победу, но с чересчур большими жертвами, неимоверными потерями. Без Сталина враг явно был бы разгромлен с меньшими потерями.
  Если случится воевать в будущем, то при правильном использовании ресурсов страны, при правильной организации работы по подготовке к войне и новая война окажется для нас победной. Возможно так же, что наша мощь заранее поможет избежать войны. Каждая страна имеет разведку и информирована более или менее о вооружении и общем состоянии своего противника. Перспектива столкновения с хорошо подготовленной армией охлаждает любые горячие головы. Я не могу сказать, что можно исключить войну вообще. Это вопрос классовый. Пока существуют классы, существует и возможность войны. Поэтому готовиться к войне нужно. Но если партия правильно понимает свою задачу, связана с массами, умеет организовать массы, промышленность и сельское хозяйство, то она может и должна добиться того, чтобы любая война была гибельной для той стороны, которая нападет на Советский Союз.
  Тут я еще раз повторяю, что нам неприемлема рабская психология: вот родился Сталин, и мы вручаем ему свою судьбу. Тогда получается, что если он умер и страна обезглавлена, то она лишилась какого-то корня, на котором все держалось. Это глупо! Был Маркс и был Ленин, а он неровня Сталину. То был действительно вождь, который предвидел все на много лет вперед. Он, вместе с Плехановым заложив основы партии, организовал борьбу рабочего класса в России. Да, так и получилось, что он гениально все предопределил. А жил он совсем мало, но успел провести страну через гражданскую войну, во время которой выросли герои. Это были люди энтузиазма, они жили идеями Ленина, сами порою не разбираясь глубоко в сути дела. Но они хотели победы народа и верили, что Ленин стоит за народ, против буржуев и помещиков. И народ под руководством Ленина одержал победу над врагами революции.
  Потом Ленин определил дальнейшее развитие нашей страны, ее промышленности и культуры. К сожалению, он очень рано умер. Народ его оплакивал, но страна-то выжила и двигалась вперед. Мы перестроили хозяйство, образование, культуру, добились многого. Если бы Сталин не нанес вреда СССР, когда начал истреблять кадры, наше продвижение вперед было бы еще успешнее. Начало такой войне с народом было положено в 1934 г., когда был убит Киров. Он был убит, я в этом убежден, по заданию Сталина, для того чтобы встряхнуть народ, запугать его: вот, дескать, враг протянул свои щупальца и убил Кирова, теперь угрожает всему руководству страны и партии.
  Народ поверил во "врагов" и поддерживал тирана, который по собственному выбору, как в стаде баранов, выбирал и резал людей, кого - открыто, а кто просто исчезал без следа. Разве это действия настоящего марксиста? Это поступки деспота или больного человека. Получилось, что во имя революции, во имя народа он истреблял цвет народного руководства и партии и даже сами народные массы. Подобным действиям не может быть оправдания. Произошло страшное дело, а сейчас некоторые доказывают, что только такой человек привел нас к победе, а если бы его не было, то мы могли бы погибнуть. Нет, нет и нет! Я не согласен, это рабское понимание вещей противоречит марксистско-ленинскому учению. И очень жаль, что некоторые наши крупные политические, научные и военные деятели впадают в такую ошибку.
  С другой стороны, Сталин оставался в принципе (а не в конкретных поступках) марксистом. И, если исключить его болезненную подозрительность, жестокость и вероломство, оценивал ситуацию правильно и трезво. Он сам не раз в моем присутствии клеймил раболепство, говорил: "Философия противопоставления героических личностей толпе - это эсеровская философия. Люди, которые стоят на таких позициях, - не марксисты. А мы верим в массы, в народ, который сам всегда выделяет в нужное время своих вождей". Только слова у него расходились с делами. Поэтому, говоря о ходе истории, надо придерживаться фактов, сопоставлять их, ничего не замалчивая, и тогда роль каждой личности на
том или ином этапе будет ясна. Я хочу придерживаться именно этого
принципа, хотя подчас это трудно, потому что восприятие событий каждым
человеком поневоле субъективно.
  Когда умер Сталин и мы остались без него, мы вначале оплакивали свое положение, находясь в состоянии психологического шока. Не все знали, что нам делать, как у нас все пойдет без Сталина. Зато ликовал Берия. Большинство в составе руководства оценивало его как зловещую фигуру. Все знали о его скверном влиянии на Сталина. И все же не Берия выдумал Сталина, а Сталин выдумал Берию. До Берии был в НКВД Ягода. Из него Сталин сделал преступника, руками его людей убив Кирова. После Ягоды был Ежов, Сталин сделал и из него убийцу. После Ежова пришел Берия и потом вместе с ним Абакумов, человек нисколько не лучше Берии, только глупее. Берия же был из них всех наиболее опасен, потому что он был умен и обладал большими способностями организатора. Тем не менее, мы справились с положением, вышли из шока, вызванного смертью Сталина, и дела у нас пошли значительно лучше, чем при Сталине. Однако тут я заговорил уже о послевоенных делах.
  Возвращаясь к предвоенному времени, вновь напомню, что мы начали войну при недостатке вооружения и с неотмобилизованной, не полностью подготовленной армией, хотя именно Сталин лучше всех знал, что война неизбежна. Но он был парализован Гитлером, как кролик - удавом, боялся всякого внешне заметного решительного шага по укреплению границы, считая, что Гитлер может это расценить как нашу подготовку к нападению на него. Он так и сказал нам, когда мы с Кирпоносом предложили мобилизовать колхозников для рытья вдоль границы противотанковых рвов и прочих укреплений. Сталин заявил, что это будет провокацией, это делать нельзя. Значит, хотя Сталин был убежден, что Гитлер нападет на нас, он понадеялся, что ему, может быть, удастся отвести улар от страны. Чем это кончилось, всем известно. И удар не отвел, и страну подставил.
  Точка зрения, что только личность Сталина вывела страну из кризиса, созданного войной, и что армия победила в результате гениального руководства Сталина, полностью несостоятельна. Армия победила бы и без Сталина, и даже с меньшими потерями. Ведь наша армия боролась за свою землю, за свой народ, за свою жизнь, за свое будущее, а вовсе не за Сталина. Лозунг "За Сталина!"(1) - это результат неправильного восприятия вещей, настойчиво продвигавшийся в жизнь по политическим соображениям.
  Сталин сам преувеличивал свою роль и воспитывал людей в подхалимском духе, осуждая при этом в узком кругу идею возвеличивания своей личности. Хотя тут же не особенно мешал Кагановичу, который за сталинским столом всегда твердил: "Вот Сталин! Сталин то, Сталин это, без Сталина мы ничто". Тут обычно Сталин поднимал голос и говорил, что это эсеровская точка зрения, и сам же побуждал Кагановича на еще большую "активность".
  Я искренне сожалею о тех, кто по своему недопониманию верит, что без Сталина мы не добились бы никаких хороших результатов. Такая незрелость общественного сознания может в будущем привести к вредным рецидивам. Никто не должен рассчитывать, что народ забывает о потерях, о зле, случившемся по воле былых руководителей. Хотя некоторым "забывчивость" пришлась бы по нраву. Много написано о Чингисхане. Мао Цзэдун, например, называл его героем(2). Много написано положительного о Наполеоне, несмотря на то, что он загубил сотни тысяч людей. Все они государственные убийцы. Они организовывали на войну народ, организовывали свои армии и вели их на смерть ради своих интересов. Это не те убийцы, которые ночью с кинжалом и револьвером убьют одного-двух людей, чтобы ограбить их. Нет, такие люди грабили целые народы, наносили вред всему человечеству. Надо вести верную воспитательную работу в осуждение этого, правильно ориентировать молодежь, воспитывать народ в духе правильного понимания роли личностей в истории, их ответственности перед историей и славить не убийц и тиранов, а созидателей мирной жизни.
  Хочу теперь рассказать о тех людях, которые жили идеями марксизма-ленинизма и отдавали все свои силы для утверждения этих идей. Как могло случиться, что наши лучшие люди, которые прошли вместе с Лениным великий путь от создания партии большевиков до свершения Октябрьской революции, погибли как "враги народа", как враги партии, как враги идей социализма и коммунизма"? Неужели Ленин не смог разобраться, когда подбирал этих людей и работал с ними? Неужели это была ошибка Ленина? Конечно, и великие люди могут ошибаться. Был у нас в партии провокатор от охранки Роман Малиновский(3), человек, который тоже пользовался доверием Ленина. Существовали и другие провокаторы. Но их подсылали жандармы. Люди же, о которых я говорю, прошли путь настоящей борьбы вместе с Лениным и показали себя и до, и после революции преданными делу коммунистической партии. И именно они были замучены, погибли, были уничтожены без суда и следствия в сталинское время. Неко-
торых из них вроде бы судили, но это был Шемякин суд, который все делал
так, как ему было приказано. То был суд, творивший расправу в угоду одной
личности.
  Постараюсь объективно осветить этот сложный вопрос, рассказав, как я понимал происходящее и что мне стало известно уже после смерти Сталина. После XX съезда КПСС была создана комиссия, которая специально занималась изучением этого вопроса. О результатах расследования она докладывала мне как первому секретарю ЦК партии. Что же выяснилось? Почему Сталин, который тоже был близок к Ленину и тоже вместе с Лениным и под руководством Ленина занимался подготовкой торжества марксистско-ленинских идей, оказался таким несостоятельным в своих поступках? Как связать одно с другим? Может быть, Сталин переродился и вообще выступил против идей социализма, а потому и губил его сторонников? Вовсе нет. Сталин оставался в принципе верен идеям социализма. Но по своему характеру он был диктатором, был человеком, который не слушал и не хотел слушать никого, кроме самого себя. Тут - особенность его личности. Если такая особенность присуща маленькому человеку, страдают семья и соседи. Если же она свойственна лицу, занимающему высокое положение, страдают массы.
  Люди хотели мыслить, обсуждать, советоваться. Это нормально. Но если оказывалось, что их рассуждения не совпадали с пониманием дела Сталиным, то начиналась естественная борьба идей. При обычном состоянии общественных отношений идет спор. Но в результате особенностей характера Сталина такие люди становились личными врагами Сталина, а своих врагов он называл врагами социализма. Врагов же надо уничтожать. И он их уничтожал. Некоторые люди говорят: "Ведь Сталин выступал за революцию, за коммунизм, как же он мог такое проделать?" Другие сомневаются, что злоупотребления были санкционированы Сталиным. Дескать, в них виновны Ягода, Ежов, Берия, Абакумов и их присные.
  Подобные рассуждения несостоятельны, потому что ни Ежов, ни Берия не толкали сами Сталина на такой путь. Не они подбирали себе шефа, а шеф подбирал подручных по своему вкусу. Если бы Сталину не были угодны Ежов или Берия, он легко мог их заменить, это для него не составляло никаких затруднений. Сталину же нужны были и Ягода, и Ежов, и Берия, и Абакумов, чтобы спрятать концы в воду; он выдвинул Ежова и уничтожил Ягоду, выдвинул Берию и его руками уничтожил Ежова. Тем самым он считал, что теперь все его личное участие в том, что творили эти
Малюты Скуратовы(4), навсегда спрятано. Сначала все было свалено на
"Ежовщину". На смену пришла "бериевщина", потому что Берия продолжал то же
дело и с такой же свирепостью и зверством, как Ежов. Берию Сталин убрать
не успел. Сам помер.
  С чего же все началось? Почему Сталин вообще встал на этот путь? Ведь в первые годы после смерти Ленина Сталин пользовался в своей борьбе еще партийными методами. Да, шла борьба, существовала оппозиция, проводились дискуссии, велись диспуты. Они проходили жестко, но укладывались в нормы партийной жизни. Членам партии давалась возможность разобраться в разных точках зрения, выслушать ту и другую сторону, того или другого вождя, и каждый член партии мог определить свое отношение к ним. В этих спорах побеждал Сталин, и партия его поддерживала. Конечно, люди, которые терпели поражение, озлоблялись и были недовольны Сталиным.
  И вот мы дожили до созыва XVII партийного съезда. Я помню его. Я участвовал во всех партийных конференциях и партийных съездах, начиная с XIV партконференции (за исключением XVI съезда, на котором я не был избран делегатом, ибо учился в Промышленной академии, но присутствовал на его заседаниях). Перед XVII съездом развернулась дискуссия, в ходе которой, как всегда, внутри партии обсуждались тезисы отчетного доклада, чтобы подготовить членов партии к правильному пониманию решений, которые должны быть приняты на съезде. Тот съезд был особым съездом в том смысле, что к 1934 г. уже не было никаких оппозиционных течений в партии(5). Вопросы индустриализации и коллективизации сельского хозяйства уже были не темой дискуссии, а основой практической деятельности партии и народа. Поэтому сам съезд протекал очень хорошо.
  Когда выдвигались кандидаты в члены ЦК, моя кандидатура тоже была предложена. Я переживал особое чувство, когда шло голосование, и я тоже наряду с другими получил бюллетень выборщика. Помню, как Каганович сказал мне, что следует проголосовать против некоторых кандидатов, выставленных в состав ЦК. Он назвал, кажется, Молотова, Ворошилова и еще кого-то и объяснил это тем, что какие-то делегаты могут проголосовать против Сталина, поэтому надо, чтобы не получилось, будто другие люди соберут больше голосов, чем Сталин. Чтобы всех в какой-то степени уравнять, надо проголосовать и против них. Мне трудно сказать, поручил ли Сталин такое Кагановичу или же Каганович действовал по собственному разумению.
Когда я получше узнал Кагановича, то потом думал, что тот
мог сделать это и из собственных интересов: если другие не получат больше
голосов, чем Сталин, это во всех отношениях полезно Кагановичу, так как
они не получат больше голосов, чем сам Каганович. Были розданы бюллетени,
все разошлись по уголкам зала, просматривали списки и вычеркивали, кого
хотели. Но некоторые шли прямо к урнам для голосования и сразу опускали
бюллетени. Я видел, Сталин демонстративно подошел к урне и с ходу опустил
туда бюллетень. Он на него даже не посмотрел. Удивительного тут ничего
нет, потому что списки еще раньше были не только просмотрены Сталиным, но
и одобрены им. Зачем ему тратить время и еще раз просматривать их? Ведь
имелись люди, которые следили за тем, чтобы, кроме намеченных, никто не
попал в списки.
  Кончился перерыв. Счетная комиссия завершила свое дело. Собралось заседание, чтобы заслушать ее отчет о результатах выборов. Это была торжественная и напряженная минута. Я даже не знаю, чего там было больше: торжественности или волнения, особенно для тех, кто был выдвинут в состав руководящих органов. Может быть, я передаю лишь собственное настроение, но думаю, что другие тоже волновались. Председатель счетной комиссии попросил убрать карандаши и блокноты и ничего не записывать, а только слушать. Он объявил, что на съезде присутствует столько-то делегатов и что столько-то из них приняло участие в голосовании. После этого начал перечислять по алфавиту, кто и сколько получил голосов "за". Дошли до Сталина. Я прикинул: он недополучил шесть голосов. Подошла очередь моей фамилии. Объявили. Вышло, что я тоже недополучил шесть голосов. То есть шесть делегатов вычеркнули мою фамилию. Я шутил сам с собой: тебе дали шесть и Сталину - тоже шесть червяков (как говорили тогда).
  Я впервые выдвигался в состав ЦК. По возрасту и по партийному положению я даже не претендовал на это. Такое выдвижение казалось мне слишком высоким. И я был очень доволен, что избран в состав ЦК, а шесть контрголосов меня нисколько не беспокоили, тем более на фоне того, что Сталин тоже получил шесть против. Я возмущался лишь тем, что кто-то голосовал против Сталина. Вот как проходили те выборы. А почему я подробно на них остановился, станет яснее из дальнейшего.
  Кончился съезд. Все разъехались по местам и принялись за работу. Работали мы тогда с огромным энтузиазмом. Каждый (я сужу по себе) жил не личной жизнью, а жизнью партии, интересами народа. На деньги мы не обращали внимания. Мы смотрели
на это так: лишь бы не подохнуть с голоду. Все остальное было подчинено
интересам дела, а себе мы отказывали в самом необходимом. Сейчас это для
некоторых бюрократов, наверное, звучит странно. Но это правда. Когда до
революции я работал слесарем и зарабатывал свои 40 - 45 рублей в месяц, то
был материально лучше обеспечен, чем когда работал секретарем Московского
областного и городского комитетов партии. Я не жалуюсь, а просто
иллюстрирую, как мы тогда жили. Мы жили для дела революции, ради будущего
коммунизма, все и вся было у нас подчинено этому. Нам было трудно. Но мы
помнили, что первыми в мире строим социализм и поэтому должны затянуть
ремешки потуже, с тем чтобы выделить больше средств на индустриализацию
страны. Иначе главная идея революции погибнет, и враги нас задушат. Какое
же это было прекрасное время! Никакие материальные трудности не шли ни в
какое сравнение с великой идеей, которой мы честно служили!
  Мне было особенно приятно работать в условиях Москвы, большого столичного города. С городским хозяйством я раньше не соприкасался. Для меня было столько нового и столько интересного и в хозяйстве, и в людях, с которыми приходилось общаться, обсуждать и решать различные вопросы жизни и перестройки города Москвы. Это была увлекательная работа, и я отдавался ей целиком. Домой приходил ночевать довольно поздно, а уходил очень рано. Но в те дни, о которых я рассказываю, обычное их течение было внезапно нарушено в начале декабря 1934 г., когда раздался телефонный звонок и я услышал голос Кагановича: "Немедленно приезжайте в Кремль и заходите в приемную Сталина". Там мне сообщили, что убит Киров. Его убийцами были названы троцкисты, завербованные иностранной разведкой. Нам было ясно, что Кирова убили враги революции, враги Советского Союза. Поэтому прозвучавший из уст Сталина призыв к бдительности был для нас естественным.
  Массовые репрессии развернулись вскоре. Сталин всех людей, с ним не согласных, назвал "врагами народа", которые-де хотели вернуть старые порядки, в чем "враги народа" сомкнулись с международной реакцией, после чего и погибли несколько сот тысяч честных людей. Тогда каждый жил в страхе. Каждый ожидал, что вот-вот к нему постучат ночью, и этот стук окажется роковым. Не случайно Гамарник(6), когда к нему постучались ночью, застрелился. Потом его самоубийство послужило для Сталина основанием утверждать, что это был неразоблаченный враг, который понял, что до него добрались, и, не желая отдаться в руки правосудия, застре-
лился. А если бы он отдался? Его бы все равно пристрелили. Гамарник был
умный человек, понимал, что его ждет. Его реабилитировали после XX съезда
партии, как и многих других.
  Но перед тем, как на XX съезде был поставлен вопрос о реабилитации невинных и о культе личности Сталина, в Президиуме ЦК прошла большая борьба. Категорически против постановки такого вопроса были Молотов, Ворошилов и Каганович. Это меня не удивляло, потому что эти люди, особенно Молотов и Ворошилов, вместе со Сталиным отвечали за все беззакония. Я убежден, что Сталин советовался с ними, и они вместе принимали решения. Безусловно, не по всем кандидатурам, обреченным на уничтожение, у них имелось единое мнение. Но они были едины в направленности самого мероприятия - варварского уничтожения членов партии. Они же были авторами лозунгов о пресловутой борьбе с "врагами народа".
  Когда мы создали комиссию, которая стала подробно изучать документы, связанные с репрессиями, обнаружилась среди прочих записка Ежова Молотову. В ней перечислялись фамилии жен ряда врагов народа, предлагалось выслать их из Москвы. Молотов наложил резолюцию: "Расстрелять". И они были расстреляны. Это же ужасная вещь: даже НКВД пишет, что их надо только выслать; следовательно, за ними нет никакого преступления. Этот документ, как и ряд иных, подтверждал, что Молотов наравне со Сталиным полностью отвечал за произвол, за допущенные убийства. Так уничтожались неугодные Сталину люди, честные члены партии, безупречные труженики, прошедшие школу революционной борьбы под руководством Ленина. Это же чистейший произвол. И это все надо теперь простить и забыть? Никогда!

В 1926 году на партийной окружной конференции меня  избрали  заведующим
орготделом Окружного партийного  комитета.  Организационная  структура  была
такой:  заведующий  орготделом  являлся  заместителем   первого   секретаря.
Единственным секретарем в окружкоме был тогда  Моисеенко.  Позже  мы  с  ним
разошлись,  не  сработались.  Он  трагически  кончил  свою   жизнь,   будучи
расстрелян в результате произвола 30-х годов. Я убежден, что он был  честным
человеком. В окружкоме мы тоже занимались  сельским  хозяйством.  Оно  тогда
поднималось как на дрожжах. Стимулятором послужила ленинская политика  нэпа,
ставшая двигателем  частной  инициативы.  В  результате  сельское  хозяйство
быстро восстановилось до дореволюционного уровня, а кое в чем его превзошло.
Продуктов в 1925 г. у нас было сколько угодно и по дешевке. После 1922 г.  с
его голодом  и  людоедством  теперь  настало  изобилие  продуктов.  Сельское
хозяйство поднималось прямо на глазах. Это было просто чудо. В селе Марьинка
в начале весенней кампании 1922 года я проводил собрания и  видел,  в  каком
состоянии находились тогда крестьяне. Они буквально шатались  от  ветра,  не
приходили, а приползали на собрания. Когда  же  я  приехал  туда  секретарем
укома, их было трудно узнать. Просто чудо, как поднялись люди.
     Зажиточным людям дали возможность применять наемную силу.  Кулаки  этим
воспользовались, они получили  в  аренду  сельскохозяйственные  предприятия,
мельницы.
     Одним  словом,   была   предоставлена   довольно   широкая   инициатива
экономического   порядка,   и   сельское   хозяйство   очень   \18\   быстро
восстановилось, оно полностью обеспечивало все  потребности  рынка.

Скажу несколько слов о нэпе. Я помню то время, когда  после  разрухи  и
голода вдруг ожили города, появились продукты, начали падать цены. Это было,
конечно,  отступление.  Но  оно  помогло  нам  оправиться   от   последствий
Гражданской войны, набраться сил. В этом проявилась  мудрость  В.И.  Ленина,
когда он в 1921 г. пошел  на  такой  опасный,  но  неизбежный,  необходимый,
смелый, решительный и  прозорливый  шаг  -  переход  к  новой  экономической
политике.  Новая  экономическая  политика  -   это,   так   сказать,   общая
формулировка, а по существу открывалась возможность  для  оживления  частной
собственности и оживления кулака, я  уж  не  говорю  о  середняке.  Поднялся
торговый элемент и даже крепко стал на ноги.
     В 1925 г. я столкнулся с  нэпманами.  Тогда  были  арендаторы,  которые
держали мельницы. Произошел такой анекдотичный случай: арендатором  мельницы
оказался человек,  который  отличился  во  времена  Гражданской  войны,  был
награжден орденом Красного Знамени...
     На  тему  о  нэпе,  я  помню,  бывали  частые  споры  среди   партийных
руководящих кадров и в волости, и в уезде.  В  уезд  нас  часто  вызывали  и
обязательно, как говорили тогда (да и сейчас говорят), для  накачки  за  то,
что мало мы продаем хлеба через  кооперацию,  мало  продаем  мяса  и  других
продуктов питания. Я как секретарь райкома почти каждый день ходил на  базар
и присматривался. Тогда лозунги были "Учиться торговать!" и "Кто кого?".  Мы
через кооперацию должны были победить торговцев и  торговлю  взять  в  свои,
государственные руки, но не  путем  административных  мер,  а  путем  лучшей
кооперативной торговли. Мы стремились дешевле продавать, лучше  обслуживать,
иметь  более  качественный  товар.  Вот  рычаги,  которыми  мы  должны  были
овладеть.
     Бывало, иду по базару, смотрю - наши  кооперативные  лотки  торгуют,  и
частник рядом сидит. Мне всегда было  больно  смотреть,  потому  что  больше
толпилось людей у частных магазинов, а ведь это  были  рабочие  и  служащие,
других на руднике не было. Почему так получалось? Мясо у нас было  не  хуже.
Частник брал за счет лучшей расфасовки,  более  внимательного  отношения.  К
тому же хозяйка хочет выбрать, хочет немножко поковыряться, посмотреть то  и
другое, пощупать руками, вот торговец ее и обхаживал.  Кроме  того,  частник
уже имел своих постоянных покупателей, которым он  давал  в  кредит,  а  это
имело большое значение. Кооперативы этого не делали. \23\ Бывало, я,  обойдя
базар, сейчас же направлял свои стопы в кооператив, в главный магазин, и там
встречался со своим другом Ваней Косвинским. Он был  председателем  рабочего
кооператива.  Очень  хороший  товарищ,   коммунист,   отличился   во   время
гражданской  войны,  воевал  в  тылу  у  белых,   командовал   бронепоездом.
Бронепоезд был примитивный, рабочие сами сделали  его  в  своих  мастерских.
Вот, помню, как только дверь открываю,  он  сразу:  "Ну,  что,  идешь  опять
ругать?". "Да, иду ругать". - "Я сам уже ходил,  сам  смотрел.  Что  я  могу
сделать?  Мы  все  делаем,  что,  казалось  бы,  нужно,  а  все-таки  больше
привлекают покупателя частные торговцы".
     Осенью буквально был уже завал товаров и сельскохозяйственных продуктов
- овощей, арбузов, дынь и птицы. Дело в том, что Петрово-Марьинский район по
тому времени был крайним юго-западным районом промышленной Юзовки.  Это  был
уже, как говорится, край света угольных шахт.  Дальше  шахт  тогда  не  было
(теперь  они  и  дальше  шагнули,  к  Днепропетровску).  Поэтому  там   жили
крестьяне. Села были  богатые,  степные,  хорошо  обеспеченные  землей.  Там
имелись  села  и  с  греческим  населением,  очень   крупные.   Греки   были
скотоводами. Они любили и помногу держали овец. Поэтому у них были  баранина
и брынза, крестьяне привозили на продажу гусей, уток и  индеек.  И  все  это
задешево. Стандарт на цены у нас тогда сохранялся довоенный. До  войны  фунт
мяса стоил в Юзовке и в окрестностях 15 копеек. 15 копеек стоило  мясо  и  в
1925 г., и в 1926 году. До 1928 г. имелся избыток мяса.

Тут я несколько отклонился от темы,  но  это  отклонение  имеет  к  ней
отношение. В  Петрово-Марьинском  районе  тогда  существовали  две  коммуны.
Особенно хорошо работала коммуна в Максимилиановке, большом  красивом  селе.
Там была и партийная организация, как тогда называли - ячейка. Председателем
правления коммуны являлся Колос{1}, человек огромного роста, просто великан,
своей комплекцией как бы соответствовавший фамилии. Он давно уже умер, да  и
тогда это был человек в  летах.  Очень  порядочный,  хороший  коммунист,  по
профессии портной. Заместителем у него был замечательный крестьянин  Емельян
Гомля или, как его  тогда  называли  украинцы,  Емелька  Гомля.  Этот  умный
человек обладал исключительным чувством юмора. Бывало, когда он  выступал  и
критиковал  бюрократические  налеты  советских  учреждений,  так  люди,  как
говорится, животы от смеха надрывали. Он часто бывал на партконференциях, на
окружных съездах. Помню, однажды \24\ выступал он и критиковал руководителей
округа за то, что они редко бывают на селе:  "Что  же  вы?  Вот  мы  просим,
просим, чтобы к нам приезжали из округа, но им,  видно,  плохо  село  видно,
потому что здесь много дыма (металлургический завод  и  шахты),  и  за  этим
дымом они нас не видят". И другие тому подобные примеры он приводил.
     Их коммуна хорошо жила. А это было  не  так  часто  в  то  время  среди
коммунаров. Большинство коммун имело потребительский характер, и жили они за
счет подачек от государства, сами себя не прокармливали. А эта  коммуна  как
раз жила на собственные средства. Там подобрались  хорошие  люди  и  хорошие
организаторы. Они хорошо обрабатывали землю, честно работали. Трактора у них
не было, да и я сам тогда о тракторе только слышал, что он есть на свете, а,
как говорится, в глаза его не видел. Работали тогда главным образом на волах
и лошадях. Обстановка политическая  тогда  была  хорошая.  Рабочие  понимали
лозунги партии, усвоили их, а ведь это болезненно было - новую экономическую
политику проводить, и они правильно ее понимали.

Каганович, когда поездил по колхозам, убедился, что его должность
Первого секретаря ко многому обязывает: положение очень тяжелое, колхозники шатаются от ветра, неработоспособны, истощены голодом и мрут. Потом он делился со мной впечатлениями об одном колхозе и о председателе этого колхоза Могильниченко. "Что за человек, - говорит, - не понимаю. Суровый, настойчивый. Наверное, у него будет урожай. Как выехал я в поле, уже пахали землю. Увидел я, что мелко пашут, и сказал: "Что же вы мелко пашете?". Надо было знать Кагановича, чтобы понимать, как он сказал: гаркнул на председателя. А тот, хорошо знающий свое дело, ответил: "Як трэба, так и роблю". "Вот сейчас вы мелко пашете, а потом будете хлеб просить у государства?". "А я, - отвечает, - никогда, товарищ Каганович, у государства хлеба не просил. Я его сам государству даю".
  Я еще раньше предложил Кагановичу: "Ты едешь на село, пусть с тобой теперь поедет Коваль. Это агроном, он очень хорошо знает сельское хозяйство, и поэтому ты обращайся к нему за советами, он тебе подскажет. Он знающий свое дело человек". Коваль был тогда министром земледелия УССР. И вот Коваль увидел, что "наших бьют", бьют Первого секретаря, и кто? Председатель кол-
хоза. Он к нему: "Что вы говорите, товарищ Могильниченко? Вот я - агроном,
министр земледелия Украины, и я считаю, что вы пашете неправильно".
Могильниченко глянул на него искоса и ответил: "Ну и что, что вы агроном и министр? Я, як трэба, так и буду пахать". И остался при своих убеждениях. Спустя год я к нему поехал специально познакомиться с ним и колхоз посмотреть. Да, этот человек действительно знал свое дело. Я увидел богатейший колхоз, который не только не имел недоимок, а за полгода вперед сдавал авансом государству все сельскохозяйственные продукты.
  Что же обеспокоило Кагановича? Каганович сказал мне: "Боюсь, что действительно у него будет хороший урожай по такой мелкой пахоте". Дело заключалось в том, что Каганович приложил руку к борьбе против мелкой пахоты. Тогда велись буквально судебные процессы против буккера - орудия для поверхностной вспашки почвы. Сторонников пахоты буккером осуждали и ликвидировали. А тут вдруг Каганович встречает мелкую пахоту. Противозаконно! Между прочим, в свое время в Саратовской области развивалась теория буккера, и там какой-то профессор пострадал за нее, был сурово осужден, посажен в тюрьму, если не расстрелян.

Вот с этого и началось пресмыкание и разрушение социализма.

Да понятия не имел, наверняка. Но им то это позволительно, они и не обязаны, а нам стыдно....А почему ?

Согласно разработанному протоколу, при посещении департа-
ментов Франции нас должен был принимать префект. Там это, собственно
говоря, администратор, назначенное, а не выборное лицо. Префект
представлял власть. Он назначается президентом, поэтому имеет
административные права. Ему подчиняется полиция. В нашем понимании он
вроде начальника полиции, что меня слегка коробило. Как же так? Нас будет
принимать полицейский начальник, и мы потом будем проживать под крылышком
французской полиции? Нет ли тут какого-то ущемления? Какой-то
дискриминации? Мы проконсультировались с товарищем Торезом, и он
разъяснил: "Ну, что вы! Наоборот, это считается проявлением внимания со
стороны президента. Префект - представитель президента, поэтому он и
принимает его гостей. Так что это выражение особого внимания".

У префекта оказалась очень милая жена, англичанка. Между прочим, она
сама сказала, что любит русскую водку. Мы привезли с собой какие-то
сувениры, включая водку. Распили там одну бутылку, и я увидел, что у
некоторых есть потребность выпить еще. Тогда я обратился к охране: "Нет ли
у вас чего-нибудь? Выручите меня!". "Есть!" - говорят. И сейчас же
появилась русская очищенная. Хозяйка сразу заулыбалась, а присутствующие
распили и эту бутылку. Но должен сказать, что хозяйка держалась с достоин-
ством и не была нисколько хмельна. Видимо, умела пить, а здоровье ей
позволяло, и она знала свою грань. Поэтому не хочу, чтобы создалось
представление, будто я вольно говорю о супруге хозяина. Нет, то была
хорошая мать и хорошая жена. Просто веселая по природе. Не знаю, таков ли
вообще характер англичан, она же была гостеприимной, открытой, все время
проявляла какую-то инициативу, излучала добро, показывала энергию хозяйки
стола. Ее муж тоже был весьма гостеприимен. Вот, могут сказать, что Хрущев
- коммунист, глава советского правительства, а так отзывается о
французском полицейском! Да, но что же делать? И под полицейским мундиром
встречаются истинно человеческие сердца. А мне было приятно иметь дело с
таким человеком и чувствовать его теплоту и внимание.

Если президент США приглашает к себе председателя Совета Министров
СССР, это совсем иная ситуация, чем та, которую мы имели в отношениях с
США первые 15 лет после Октябрьской революции. Нас не только не признавали
дипломатически. А сейчас признают уже не только дипломатически, это давно
пройденный этап, и не только при необходимости воюют вместе с нами против
общего врага: нет, президент США приглашает теперь с дружеским визитом
главу правительства СССР. И мы были горды за свою страну, за свою партию,
за свой народ, за те успехи, которых он добился. Из разоренной, отсталой и
неграмотной России мы превратились в Россию, поразившую мир своими
успехами. Именно это обстоятельство вынудило президента США искать тесных
контактов с Советским Союзом. Вот с таким чувством мы летели в США.
  Не скрою, что меня беспокоила новая встреча с президентом.
  Я с ним был немного знаком, ибо мы встречались еще в Женеве, да и
раньше, когда после разгрома гитлеровской Германии Эйзенхауэр прибыл в
Москву. Сталин тогда познакомил меня с ним. Но это было знакомство другого
характера. А сейчас, когда я должен был один на один, с глазу на глаз,
хотя и в присутствии Громыко, вести с ним беседы и переговоры, налицо были
некоторая неопределенность и сложность. Здесь, знаете, на ходу в
справочник не залезешь и на ухо опять же с Андреем Андреевичем не
посоветуешься по вопросам, вызвавшим вдруг затруднения. Я сам прежде с
недоумением относился к такому методу поведения Эйзенхауэра, когда он
проделывал это в Женеве, читая вслух записки, которые ему составлял и
подкладывал под руку государственный секретарь Даллес. В такое положение я
теперь никак не хотел попасть, и это меня в какой-то степени тревожило.
  Экзамен общения с капиталистами я уже выдержал и в Индии, и в Бирме,
и в Англии. Но это все же Америка! Американскую культуру мы не ставим выше
английской, однако мощь страны в те времена имела решающее значение.
Поэтому надо было достойно представлять СССР и с пониманием отнестись к
партнеру. А спор-то возникнет у нас, бесспорно, возникнет, но надо, чтобы
без повышения голоса. В этом-то и будет сложность. Необходимо
аргументировать свою позицию и достойно защищать ее так, чтобы не
унизиться и не позволить себе сказать лишнее, недопустимое при
дипломатических переговорах.
  Нам все это казалось очень сложным, тем более что Сталин вплоть до
самой своей смерти убеждал нас, что мы, его сподвижники по Политбюро,
негодные люди, что не сможем устоять против сил империализма, что при
первом же личном контакте не сумеем достойно представлять свою Родину и
защищать ее интересы, что империалисты нас просто сомнут. Это означало,
что мы неспособны защищать и достоинство своей страны. Теперь его слова
проносились в моем сознании, но не угнетали, а, наоборот, мобилизовали
силы. Я морально и психологически готовился к встрече, имея в виду тот ряд
вопросов, по которым мы должны были обменяться мнениями, чтобы найти
возможность их решения. Главное - обеспечить мир, мирное сосуществование.
Постараться достичь соглашения о запрещении атомного оружия, решить
вопросы о сокращении Вооруженных Сил, ликвидации военных баз на чужих
территориях и выводе войск с этих баз в собственную страну.

А день 23 августа авторы резолюции предложили назвать "днем памяти сталинизма и нацизма".

И уж поскольку именно доблестные англосаксы сейчас возглавляют борьбу за демократию и права человека во всем мире, тем более интересно узнать, как их лучшие представители отзывались о тоталитарном СССР во время правления злодея Сталина.

Вот и построили.