Прослышав о наших спиритических достижениях, пригласила нас с Тамарой Жирмунской в гости Галя, вдова Бориса Балтера, замечательного писателя, ученика Паустовского, друга Окуджавы, Галича... Там, в Малеевке, Борис за год до кончины успел купить и достроить небольшой дом, в котором и собралась компания его друзей, человек около пятнадцати, литераторов и не только. Никого из этих людей, в том числе и Гали, хозяйки, ни Тамара, ни я не знали, но оказавшись среди них, сразу почувствовали себя в среде своих. Милая дружеская обстановка, вольные разговоры, шутки. Легкий ужин, чуть-чуть винца. Мы с Тамарой только пригубили в память Бориса, для медиумов-спиритов спиритус вини – табу. Да и остальной народ оказался на удивление малопьющим, в писательском мире такое скопление трезвенников – казуистика.
На просторной утепленной веранде гости уселись в три ряда. Спиритический столик с двумя стульями поставили на расстоянии около двух метров от ближнего ряда, так что мы, духооператоры, оказались как бы на сцене. Все как положено: пара свечей, круг с алфавитом, блюдце.
Тамара и я поднялись и произнесли, с перемежающимися репликами, совместную вступительную речь. Честно признались, что мы не волшебники, не мистификаторы, не фокусники, не параноики; что спиритические сеансы для нас всего лишь увлекательная игра, в которой, к нашему изумлению, случаются иногда необъяснимые прорывы в нечто таинственное, запредельное. Мы, конечно, не знаем, с кем мы в действительности общаемся, вызывая духов, – скорее всего, с самими же собой, со своим подсознанием или сверхсознанием. Но в мире нашем все связано со всем, и тайна бытия безгранична. Не можем отрицать посмертного бытия души, покинувшей тело, слишком уж много свидетельств этого накоплено у человечества. При всем уважении к госпоже науке не можем с полной решительностью исключить, что какие-то каналы или способы связи с Ушедшими у живущих есть или могут быть...
– Да понятно, мы тоже скептики, – нетерпеливо перебил один из Галиных друзей, пожилой усач, драматург Ш., – мистиков здесь, по-моему, нет, но давайте сегодня, раз уж мы собрались для такого дела, будем и вправду верить, что общение с умершими возможно. Поверим в это по Станиславскому, вживемся в «как если бы».
– Давайте! Давайте! – дружно поддержали присутствующие.
– Да, и еще, – Тамара выразительно посмотрела на Галю. – Просим не трогать... Не беспокоить... Кого угодно, кроме...
Ответный благодарный взгляд Гали. Все поняли эту просьбу.
Начали, блюдце поехало. Атмосфера была легкой, транс пришел быстро. Всех персонажей, которых мы вызывали по просьбам нашей маленькой аудитории, вспомнить сейчас не могу, но одного точно уж никогда не забуду.
– Ребят, а давайте поговорим с Сашей Галичем, – предложил усач. – Позовем, а?.. Он тут бывал тоже, дорогу знает.
Сердце подпрыгнуло – Александр Галич! Один из трех Великих Поющих Поэтов, гениальных отцов-основателей многочудесного племени позднесоветских бардов. Как и двое других, Высоцкий и особенно Окуджава, он был другом Бориса и Гали, приезжал и в этот дом, здесь тоже пел. Но ни мне, ни Тамаре не довелось побывать ни на одном из его концертов, никогда с ним не встречались. Только самиздатские стихи да магнитофонные записи...
Пошли вопросы-ответы про всякое разное, дух Галича или некто за него исправно отвечал, гости шумно реагировали, смеялись. Один спросил:
– Саша, а чего бы ты от нас хотел? Вот прямо здесь и сейчас – чего хочешь?
Поехало блюдце. Первым словом энергично и быстро выписалось:
БУКЕТ
Задержка секунд на восемь. Какая-то дрожь, тремор блюдца и рук, как у алкоголиков... Медленно пошло, пошло... подползло к букве М... Опять пауза... Быстрый бросок к букве И... Снова тремор... Еще бросок – к Т, и опять задержка.
БУКЕТ МИТ
Все?.. Нелепо: букет – понятно, а что за мит?.. Нет, блюдце еще живет, руки не отпускает, хочет еще побегать...
Ага – Ш... Н... А... П... С.
Стоп, вот теперь все. Руки наши, как пьяные, съезжают со столика, сидим выпотрошенные.
БУКЕТ МИТ ШНАПС
– произношу вслух механически, уже на кончике языка понимая, что это какое-то странноватое, полузашифрованное русско-немецкое обозначение двух простых и закономерных желаний артиста после концерта: цветов и водки. Мне хотелось того же самого после массовых сеансов гипноза.
Поднимаю глаза на публику. Все оцепенело молчат. Солидный мужчина в переднем ряду съехал со стула и выпученными глазами смотрит в потолок. Дама в заднем ряду плачет, еще одна молча сияет. Наконец, заказчик разговора произносит тихо, почти шепотом:
– Он всегда так и говорил после концертов: «Ребята, ну а теперь букет мит шнапс». Вот именно так и говорил. (Обращаясь к нам). А вы знали, да?
– Нет, не знали. Ни разу его не видели. Никого из тех, кто знает его, не знаем. Не понимаем, почему так получилось.
– Это ОН сказал, это ОН! Ребят, это ОН! – а еще говорил: «ну, поехали допевать и допивать». Саша здесь, Саша с нами! Саш, а можно тебя еще спросить...
– Хватит, хватит, – запротестовала Галя. – Не надо... Дайте ему покой. Букет у нас есть. (Гости принесли в дом цветы для Гали). Шнапс тоже имеется, рюмочку для него нальем...
Букет мит шнапс – это она и была, парольная деталь: не угадать такое и не придумать. Единственным объяснением случившегося, кроме присутствия духа, могла бы быть телепатия: кто-то из гостей неосознанно вспомнил, что Галич произносил эти слова, возвращаясь с концертов, а кто-то из нас с Тамарой воспоминание это неосознанно с-читал с чужого мозга своим и передал движением блюдца. Версия вычурная и неправдоподобная. Лучше ничего не объяснять. Все было просто, естественно и прекрасно.
