Дык вот не умею текст вставлять Вордовский . В "Рабкрине" спрашивал. Щас буду пробывать, вчера было некогда - пьянствовал на работе.

ГИТАРА
Она пошла по кругу и остановилась в руках подвыпившего юноши. Скользнув пальцами по телу, её подмяли грудью, придавили предплечьем, сжали мёртвым хватом. Бархатисто прозвучала пятая струна, раскатом отозвалась шестая, прозвенел плохо отстроенный аккорд, словно в наказание за это её обечайкой задели угол богатого яствами стола. В разнообразии растерянности по его три стороны одинаково блеснули любопытством несколько глаз – сейчас начнётся …
И началось. С «блатного», правда, аккорда, но ритм занятный, бьётся в нём чья-то песенка. Кого она застигла в кресле или на диване, тем повезло – вдруг номер стартует не с «блатного» «ля», исполнитель потрудится придавить «баррэ», тогда можно поджать под себя ноги, дабы не закоченели пальцы от возможного
чего-нибудь необыкновенного. В такт ритму покачивают плавными овалами подбородков девушки, до соседей этажом ниже докатываются лишь басы и перестук ног под столом. Пока ничего необыкновенного, пока только один раз мелькнул указательный палец исполнителя поперёк грифа и скорчил тремя другими фигуру причудливого аккорда, - за это ему уже налито - но снова и снова сорвался, топя струны в созвездии «блатных» трезвучий.
С «блатного» аккорда начинается одна из транскрипций для гитары старого доброго «Полонеза» М. Огинского, с него же берёт начало перенесённая в шестиструнную душу багатель-обращение «К Элизе» Л.В. Бетховена, и гитарный вариант его же посвящения капризной аристократке Джульетте Гвичарди, то бишь, сонаты № 14, она же «Лунная», открывает скорбное арпеджио «блатной» тройки звуков. Вот только жаль, что перечисленное не сыграть полностью в «блатном квадрате», а то ряд знаменитых шансонье мог бы получить продолжение именами блатных гениев.
Разобрали в прихожей шубы и дублёнки, поправляют шарфы, скользят мокрые подошвы оттаявшей обуви. Расцеловались с хозяевами; спасибо заботливой хозяйке, спасибо услужливому, остроумному хозяину, их воспитанным детям – спасибо и подаренные в начале визита шоколадки со жвачкой, и, конечно же, – книжки.
В роскошном кресле зала сидит Гитара и смотрит телевизор. На экране возмущённый любитель классической музыки вопрошает из аудитории к приглашённому в студию композитору:
- Объясните мне неразумному, - вопиет слушатель к баловню Музыки, - куда делись наши и не только наши исполнители-гитаристы. Если они выродились сегодня, то почему бы ни транслировать записи выступлений ушедших знаменитостей, - замечает он озабоченное оживление музыканта, - как, например, освещают творческий путь Рубинштейна, Святослава Рихтера или династии Ойстрахов.
- Понимаете ли, - трёт натруженный лоб композитор, - вкусы, предпочтения и уж тем более традиция не рождаются в одночасье.
Вопрошающий согласно кивает.
- И скрипка, и флейта когда-то были исключительно народными инструментами. Возьмите тот же орган – имея духовую основу волынки, он безропотно принял клавиатурный ряд и получил свою мануаль, - приглашает композитор в глубь веков и встречает очередной кивок собеседника в микрофон.
- То есть вина гитары в том, что она так ничего и не приняла от собратьев? – помогает участнику передачи ведущий.
- Это, скорее, её заслуга …, - не успевает закончить композитор.
- За что и приходится бедняге платить …, - обрывают его из зала.
- Я думаю, повода для таких категоричных заявлений нет, тем более, что я не закончил.
- Дадим нашему гостю закончить, - поднимает ведущий руку.
- Мировоззрение потребителя, я хотел сказать – слушателя, и исполнителя в классической музыке формировались на протяжении длительного времени.
В результате, как наиболее полная по выразительным средствам форма музыкального коллектива, явился симфонический оркестр. И то, что в его классический состав не включена гитара, имеет отношение к её свойствам, я бы сказал, природе.
- Скажите, - поднимается бледная девушка из третьего ряда, - тогда получается, что те неклассические коллективы, что отважились включить гитару в свой состав, например, «Битлз», эти свойства игнорировали, а использовав средства усиления звука, только подчеркнули её ущербность.
- Мне приходиться защищаться самому и одновременно защищать гитару, - смеётся приглашённый и хлопает себя по бёдрам. – И почему сразу – ущербность? Тогда и микрофон певца – не более, чем средство подчеркнуть недостаток громкости его голоса.
- Если речь не идёт о недостатках, тогда постарайтесь объяснить такой чудовищный разрыв в количестве сольных выступлений гитаристов и, скажем, тех же скрипачей, - снова принял микрофон первый участник программы.
- А часто ли вам приходилось слышать сольную скрипку? В сравнении,
скажем …, с количеством концертов оркестров …
- Достаточно, - отвечает вопрошающий, так и не получив ответ.
- Сплошь и рядом …, - вмешивается в скрип кресел голос галёрки.
- В каждой афише по пять … Эка вы загнули … Да уж прям …, - беспокоится зал.
- Не будем шуметь, - пытается остановить аудиторию ведущий, не найдя лучшего для этого способа, как передать микрофон следующему рабу Музыки. Но на этот раз его перебивает композитор:
- Я вижу здесь два основных момента, - откашливается он.
- В каком смысле?! – успевает выкрикнуть в уплывающий микрофон участник программы.
- В самом прямом. Мы говорим, как я понимаю,  о популярности.
- Не совсем. Скорее – о количестве предлагаемых случаев насладиться скрипкой или гитарой, - еле слышно настаивает на конкретности оппонент.
- Хорошо. Тогда начнём вот с чего. Вам не приходилось задуматься, чем эти случаи определяются.
- Приходилось. Причин много, - необоснованно громко звучит голос участника передачи, не заметившего, что микрофон к нему вернулся.
- А основная? Или что представляется основным?
- И впрямь интересно.
- Здесь я обязан сделать отступление, - гость подаётся вперёд, стискивает пальцами колени и встаёт со стула. – Часто говорят о шаблонах, как о
чём-то мешающем жить, - подбоченивается он одной рукой. – А ведь, по сути, - проводит композитор другой рукой по лысине, - без них не сшить самую обычную рубаху и уж тем более - костюм. И не надо противопоставлять шаблону импровизацию – даже самый искушённый мастер вольного стиля имеет набор лекал. Такой же шаблон существует и в понимании достигаемых высот в любом, какое ни возьмите, деле. Можно взобраться на воображаемый пик со смычком, не стараясь превратить его в дирижёрскую палочку, – это не правило; вероятно достичь того же, дирижируя всю жизнь, – и это тоже не правило. Но в общем, - гость дирижёрским взмахом руки изображает в воздухе круг, - хотим мы этого или нет, существует, повторюсь ещё раз, не на правах закона, но реальная и естественная итоговая форма понимания полноты реализации автора и его масштаб общения с миром. Именно здесь в классической музыке и появляется симфония. Возьмите любого автора: трагично прекрасны сонаты и фортепьянные концерты Бетховена, - поклонился композитор аудитории, - глубок и поучителен «Хорошо темперированный клавир» Баха, - отвесил он поклон ведущему, - непостижимы каприсы Паганини, - развернулся мэтр к зрителям, - изысканы сонаты Моцарта,
но …, - поднял маэстро указательный палец. – За этим «но» прячется то, что понимается неоднозначно. А именно – вершина. Если сказать, что это только симфония, и на том поставить точку, то останутся вопросы, а если добавить обычного прагматизма, не говоря о большем, то мало кто осмелится оспорить правоту композитора, пожелавшего не просто дать право голоса в своём творчестве каждому инструменту, а предоставить этим голосам возможность друг с другом разговаривать. Это - что касается полноты и имеет прямое отношение к свойствам и возможностям инструментов, не учесть которые при выборе состава оркестра невозможно. Не в этом ли секрет права инструмента быть услышанным в первую очередь? Я только предположил, а уж вы подумайте. Теперь о гитаре.
Мне пришлось учиться в трёх музыкальных учебных заведениях, правда, одно так и осталось незаконченным, а вспоминать, сколько у меня было педагогов, даже и не хочется.
- Хороши учителя, о коих и вспомнить лень, - ухмыляется молодой бородач в первом ряду.
- Да-а-а, - протягивает гость, - нашей молодёжи палец в рот не клади.
- Осторожней, маэстро! Музыканты должны беречь пальцы, - добавляет ведущий.
- Так вот, - натянутой улыбкой отвечает композитор, - весь период обучения –
а он продолжается и по сей день - меня окружали, за редким исключением, серьёзные и увлечённые своим делом люди. Были среди них и гитаристы, талантливые, отданные инструменту, как и большинство из нас. Но вот ведь интересно …, - откашливается рассказчик и возвращается на массивный стул почётного гостя, - как ни случись праздник, пикничок или просто дружеская посиделка, так нас почти всегда сопровождала именно гитара. Редко могла прозвучать скрипка, ещё реже – духовые. Гитара тогда в моде была семиструнная, но это суть вопроса не меняет.
- Не меняет, - соглашается ведущий.
- Фортепьяно, как представитель обязательной, наряду с сольфеджио, дисциплины, на таких вечеринках использовалось исключительно для шуточных импровизаций, я бы сказал, даже с оттенком некоторого издевательства - любой учащийся знает разницу между обязательным и необходимым; достаточно вспомнить сопромат в технических вузах или построения на уроках физкультуры.
А уж взять загородные вылазки, так пианино за собой на колёсах не попрешь, виолончель тоже … Нет, арфу я не припомню, - отвечает композитор кому-то из аудитории, - появлялись, правду сказать, гусли, но редко. Так и оставались они одинокими в учебных классах, залах и квартирах, но это у тех из нас счастливчиков, кто имел тогда в Ленинграде родительский или свой угол. И что только ни исполнялось на этих сешенах – от частушек до арии Дон Жуана, а уважаемые гитаристы так чесали по аккордам, что искры во все стороны. Редко кому приходило в голову саккомпанировать романс в его классической аппликатуре; такие опыты обычно встречали банальное «брось дурачиться, давай что-нибудь наше», а уж после горячительного … Уместны ли здесь разговоры о чьей-то вине или непопулярности инструмента? А?
Со второго ряда встаёт высокий парень с длинной беспорядочной причёской,
в свободной, расстёгнутой до пояса белой рубашке и вытянутой рукой требует внимания.
- Вид у вас – прямо после одной из музыкальных пирушек, - замечает ведущий и передаёт молодому человеку вместе со вниманием головастый микрофон.
- Не имею к ним никакого отношения и классическую музыку не очень люблю, - начинает тот.
- Вот, пожалуйста, - композитор указывает на него ладонью и бессильно роняет её на колено.
- Кстати о пирушках, - машет парень роскошной шевелюрой. - Подобными музыкальными опытами богаты не только они; гитара в руках невежд мучается повсюду. И вот что меня поражает – как это похоже на изнасилование. Иной раз смотришь фильм о насильниках – движения почти те же, что у влюблённых, а любви нет.
Зал коротко аплодирует.
- Тем более неловко слышать, что и коллективы профессиональных музыкантов – не исключение.
- А мы что, не люди? – разводит руками гость.
- Нет. Вы не такие люди, как все, или, по крайней мере, не должны ими быть.
- Объяснитесь.
- Да, - подхватывает ведущий.
- В целом это также трудно объяснить, как трудно и путано вы объяснили шаблон вершины творчества. Но не об этом речь… Я давно замечал странную связь между абсолютно разнородными явлениями и не случайно заговорил о насилии. Возьмём отношение к женщине. Если это просто отношение к форме, тогда и в жизни всё очень похоже не ваши пирушки – и женщину, и гитару можно так ухватить за талию, что после этого и хватать будет не за что. В латиноамериканских странах относятся к женщине, как если бы она была только дух. Такое же отношение там и к гитаре. Нет разницы – фиеста, свадьба или просто пирушка. Исполнитель есть исполнитель. Те же цыгане …
- Например, Кармэн, - вмешивается ведущий, - ножик в брюхо и только дух и остался.
- Да, - падают на лоб локоны выступающего, - но её короткий век можно назвать женским от начала и до конца. А чем назвать век работы на государство, олигарха, алкаша мужа, семейную кастрюлю и стиральную машину. В странах так называемого цивилизованного запада Европы и севера Нового Света к женщине относятся по требованиям норм прогрессивной морали равноправия и атрибутов имиджа лояльного семьянина, как залога карьеры. И гитара там послушно приняла те же условия – заискрилась, но и заревела белугой. Что до нас, так в нашей стране и женщина, и гитара – ломовые лошади; если какая и заблестела, то не по-нашему,
и обе воют на чужой лад.
На этот раз аплодисменты звучат беспорядочно, слышатся недовольные реплики.
- Разрешите подытожить, - бодро поворачивается к телезрителям ведущий, - итак, в адрес профессионального музыкального мира прозвучали два обвинения:
в утилитарном подходе к инструментам и, как следствие того, в унижении ряда из них, в частности, гитары, за несоответствие выработанным нормам. Что на это ответит наш уважаемый гость?
Наступает пауза.
- Может, ему хочет помочь зал? Не оставим в одиночестве симпатичного человека. Смелей!
Поднимаются несколько рук, но телекамера недовольно от них отворачивается, и на телеэкране снова озабоченное лицо композитора.
- У меня вопрос к молодому человеку, не очень любящему классическую музыку.
- Вы ещё не сбежали? - ведущий высматривает в студии недавнего защитника прав женщин и щипковых инструментов. - Ах, уже застегнулись. Похвально. Того и гляди, сядете за рояль.
Место у рояля, тем не менее, занимает композитор.
- Вы имеете представление о том, что такое звукоряд? – спрашивает он и открывает крышку.
- Приблизительно, - слышится гулкий ответ.
- Это уже хорошо. Слово говорит само за себя, - пальцы музыканта возбуждённо пробегают половину клавиатуры. – Согласитесь, что такого количества звуков в их разнице по высоте нет ни у флейты, ни у гитары, ни у контрабаса.
- Согласны? – подхватывает ведущий, - а вы? – склоняется его микрофон к первому ряду; заметно некоторое оживление.
Композитор обеими руками мощно берёт сложный аккорд.
- Кто станет спорить, что такой насыщенный и выразительный аккорд возможен только на клавишах? – он покидает незакрытый рояль и направляется к месту приглашённого.
- По моему, - мелькает из первого ряда брошь на декольте женщины средних лет, - вы увели разговор в другую сторону. Существует ряд композиторов,
которые создали шедевры для определённых инструментов, не разбирая их выразительности. Для гитары достаточно упомянуть Вилла-Лобоса, Кастельнуово-Тедеско, Таррегу.
- Таррега по образованию, кстати, пианист.
- Это делает ему только честь. Но совсем никакой чести никому не делает замалчивание его произведений. Возьмём «Воспоминания об Альгамбре», что трудно представить в исполнении других инструментов.
- Так уж, прям, и трудно, - ухмыляется композитор.
- По-вашему получается, что раз фагот в оркестре на подпевках, а гитара вовсе за дверью, то и молчать им в тряпочку.
- Я такое не говорил.
- Сказать можно по-разному. Я преподаю музыку в школе, а мой покойный муж был видным композитором, и стал бы ещё виднее, войди он в музыкальный профсоюз. Их у нас было не один и не два – вчера формальные, сегодня – дефиле с бокалом и прочие тусовки. Хотелось бы знать, какое место эти собрания занимают в формировании вкусов и предпочтений, о чём упоминалось в начале разговора,
и как в них прослеживается былая традиция?
- Почему былая? Если все ныне живущие музыканты мира обрушатся на традицию, она этого не заметит.
- Хотелось бы верить.
- Частушки в исполнении Дон Жуана на музыкальных тусовках не звучат? –завершает ведущий уколом очередной штурм знаменитости.
- Не могу похвастаться близким знакомством с этими благородными собраниями, но думаю, что не они решают перечисленное.
- То есть, собираются те, кого уже решили?
- Скорее, так. Или те, кто закрепляется в решённом.
- Вот и мне кажется, - поправляет платье ставшая ещё бледнее прежнего барышня, - что наш официоз в лице концертов, вечеров творчества и передач, включая текущую, давно стали средством продвижения лиц и товара. Поэтому всякие разговоры о предпочтениях, вкусах и прочем неуместны, как не входящие в программу.
- Знаете что, - на этот раз гость встаёт резко, аудитория отзывается коротким шумком, - я больше жду вопросов ко мне, как музыканту, а не администратору.
- Тогда сыграйте, - предлагают с мест.
- И вправду, - соглашается ведущий.
- Ну что ж, - задумчиво произносит композитор, но на полпути к роялю останавливается, - не стану. Пожалуй, так, - идёт он по кругу студии и останавливается вплотную к зрителям.
Прошедшие каждый по своему кругу композитор и Гитара смотрят друг на друга по разные стороны экрана. Ненасыщенная звуками и невыразительная в аккордах вздыхает всей декой в лицо формирователя предпочтений, а сама видит другое лицо – худое и морщинистое, в ореоле длинных волос …; но рядом с этим лицом всегда скрипка.
- Тот брак не состоялся, - вздыхает Гитара в телестудию. - Женихов было - хоть отбавляй; встречались и серьёзные партии, но самая главная сыграна не с ним. Может всё оттого, что слишком поздно объявился отец? Сумел бы папа Андрес уговорить Николу? Мы с отцом собирали полные залы Мадрида и Барселоны, Москвы и Нью-Йорка, Лондона и Парижа. Хватило бы славы и Николе, если, конечно, всё дело в ней. Ох  …
Музыкальная программа завершается. Хозяйка и старшая дочь убирают со стола, хозяин поднимает Гитару на руки, несколько секунд медлит и смотрит в телевизор. На экране толпы людей суетятся вокруг нескольких лежащий собратьев. Среди разбросанных взрывом тел угадываются несколько женских; одно из них аккуратно вкладывают в полиэтиленовый мешок. Зиппер молнии чехла Гитары поёт заунывную песнь, и наступает тьма.
- В конце концов, - успокаивает себя перед вынужденным сном «ненасыщенная звуками», - в моих «невыразительных аккордах» разница между минором и мажором всего в одну ноту.

Нет, это брат пишет охинею всякую.

В них, в романах, не будет души... Хотя может быть её тоже симитируют, ведь мы живём в век имитаций: имитация любви на ТВ, имитация счастья в деньгах, имитация красоты в гламуре и т.д. До недавних пор считалось, что невозможно программно выиграть в шахматы у человека - ан нет, теперь у машины не выиграешь. В шахматах, почему то считали, что есть творчество, но забыли, что это просто варианты, пусть даже очень многочисленные. Так и здесь, если человек это большое количество вариантов мяса в одной оболочке, с воспалённым разумом и воображением, то его поведение можно описать программно и напечатать. Почему бы нет? Но вот возращаясь к понятию души и Божественного начала даже не знаю что предположить. Короче, скучно без Бога.

Стих вот еще летом сочинил.
.
Захотелось как то в лес
Подышать озоном
В чащу, в глушь я там полез
Без всякого резона.
Заплутал, кричу "АУУУУ!"
Неткакнет атвета
Вдрух шивеляца кусты
Вижу я медведа!!!
Во весь рост стоит медвед
Две лапищи вскинул
И кричит:"Превед! Превед!"
Я аш рот разинул!

Да, кстати, при переезде обнаружил диапроектор и штук 30-50 диафильмов. Прям ностальжи замучила, вспомнил как я детям после работы приходил и показывал   Такой радости они не испытывали даже от наших мультиков. Рисованые картинки высочайшего качества.
А Диснейевские мульты им приелись очень быстро. Давно еще слыхал, что больше всего у детей за рубежом ценяться наши кукольные и пластилиновые мультики.
Потом еще инфа прошла, что на наши мультики из серии "Карусель", потом еще много на что, проданы права на Запад и что якобы один наш олигарх (Вексельберг, если не ошибаюсь) хочет их выкупить и подарить нашим детям. Вот суки то!!!

Во, нашел! http://www.rbc.ru/digest/index.shtml?ai … 2/31628909
Как это "Союзмультфильм" мог их продать? Ваще писец!!! Они не понимают, что это национальное достояние? Бля, я хотел бы в глаза посмотреть этим пидорам, которые подписывали купчую. Они ведь лишили наших детей, как раз в то время, настоящих мультфильмов. Всякую херь показывали. Я ничего не имею против "Том и Джерри", но они ведь рядом не стоят, допустим, со "Сказкой о царе Салтане". Пидрилы! Слов нет!

Да, на примере церквей это показательно, согласен. Да и вообще, возразить и добавить нечего.

В Рождество жена вернулась,
Словно солнце улыбнулась.
Вся румяная с лица,
В новой шубе из песца.
.
Крутит ключ от иномарки,
А в багажнике подарки.
Муж с упрёком, - Блядовала?!
-Нет родной, колядовала!